Жухрай лениво почесал грудь.

– Что за баба? – грубовато спросил он. – Соплячка небось какая‑нибудь смазливенькая?

Полковник Иванов голодным глазом обшарил стол. Куретайло даже на мгновение показалось, что вместо глаз у полковника боевой лазер – под ментовским взглядом даже сервелат выгибаться и сворачиваться стал.

– Почему же! – Андрей Андреевич соорудил себе многоэтажный бутерброд и принялся неторопливо обкусывать его со всех сторон. «И в питании его подлая ментовская натура проявилась, – подумалось Куретайло. – Вот так они, гады, фирму помаленечку и обкусывают, пока до кассы не доберутся!» Полковник на взгляд заместителя губернатора внимания не обратил, а невозмутимо продолжил:

– Знаем, что у него за любовница! Приятная во всех отношениях женщина – Пригорницкая Наталья Константиновна, тридцать пять лет, вдова, живет на проспекте Космонавтов. Не работает, конечно, что ей работать – у нее от мужа приличные сбережения остались. Он у нее в РДС исполнительным директором по Новосибирской области работал, а когда прокурорская проверка началась, очень удачно утонул на Бакалде, аккурат перед явкой к следователю. Умеют же люди устраиваться! – вздохнул полковник. – И позору никакого, и все наворованное в семье. Кто ж у покойника конфискацию проводить будет!

– А что, если помер, то конфисковывать уже нельзя? – неосторожно вклинился в разговор Куретайло.

Жухрай пригвоздил его к месту тяжелым большевистским взглядом, покачал седой головой и сказал, обращаясь к начальнику УЭП:

– Я же говорю, Андрей Андреевич, голодной куме – все хлеб на уме! Нам бы президента хорошего, чтоб за олигархов не держался, вот тогда бы мы борьбу с коррупцией повели! Иванов согласно кивнул и облизал пальцы.

Куретайло встал.

– Пойду окунусь, – сказал он независимо, словно и не слышал губернаторской реплики.

Жухрай проводил его взглядом и снова повернулся к полковнику.

– А как сейчас себя Даосов ведет? Ты говорил, что стреляли в него недавно?

Полковник Иванов кивнул.

– Было дело, – с непонятным весельем сказал он. – Но мы с этим разобрались. Пугали его. Бородуля из группировки покойного Сени Абрамчика у него чего‑то домогался. Ну, решил я с этим Бородулей поговорить, вызвал его к себе. Вы не представляете, Иван Николаевич, баран бараном, я даже представить не могу, как он рэкетирством занимался, кто ему, балбесу такому, отстегивал!

– Ты его вразумил, конечно? – кивнул губернатор.

– Ну, я, конечно, старался, – с достоинством сказал полковник. – А пока я старался, гражданину Даосову кто‑то морду набил, когда он от любовницы своей выходил. Говорят, прилично.

– Что же милиция не вмешалась? – нахмурился Жухрай.

– Утром дело было, его у дома пасли, он же на ночь у нее редко когда оставался. Такая вот накладочка получилась, – вздохнул начальник УЭП и привычно разлил по стаканам «Смирновскую». – Он у любовницы, у этой самой Пригорниц‑кой, себя в порядок немного привел и прямиком рванул… Куда вы думаете?

– Выкладывай, – хмуро сказал губернатор, задумчиво разглядывая стакан, словно предполагая, что это не последняя неприятная новость, услышанная им сегодня.

– К нашему городскому голове Даосов отправился, – сказал Иванов. – Прямо домой к Валерию Яковлевичу, на Чайковского.

Новость губернатора ошеломила.

– Та‑а‑ак, – сказал он и машинально выпил налитую в стакан водку.