— Человек он колючий и резкий, — согласился Бадигин, — в выражениях не церемонится.

Крутилин подписал график и отодвинул его от себя.

— Так о чем тебе пел Лесков? Наверное, автоматы на отражательной печи?

— В первую голову, конечно, они. А вообще — перспективы автоматизации на нашем заводе.

Крутилин с угрюмой насмешкой покосился на него.

— Стало быть, он убедил тебя, что эти его неработающие автоматы — пуп земли? Не будет от них толку, запомни мое слово.

— Труд печевого они облегчают, — возразил Бадигин. Крутилин нахмурился.

— Облегчают? Кто это тебе сказал? Усложняют — вот истинная правда! Раньше мастер только за печью следил, теперь придется и за автоматами наблюдать. Разума у этой машины немного: что приказали, то и делает, — а условия каждый час меняются — представляешь, если полностью им довериться?.. Авария за аварией!

— Нужно все-таки, чтоб они заработали, — твердо сказал Бадигин. — Наладить их нужно и посмотреть, как к ним приспособиться.

— Против этого не возражаю, Борис Леонтьевич. Я, между прочим, так и сказал Лескову: налаживай поскорее свою хреномудрию. — Крутилин снова с насмешкой поглядел на Бадигина. — А поскольку ты берешь новую технику под свою высокую руку, придется и мне ею заняться. Сам буду принимать, что его молодчики намонтируют. Как думаешь, понравится ему это?

Бадигин промолчал. Крутилин продолжал:

— А насчет перспектив что надумал?

Бадигин объяснил: дело не в одной отражательной печи, имеются на заводе и другие важные агрегаты — конвертеры, электролизные ванны, очистные чаны. Везде с механизацией сочетается ручной труд. Нужно подумать, как и на этих участках передать механизму функции рабочего.

Крутилин не согласился с ним:

— Ручной труд, говоришь? Не видел ты ручного труда! У меня спроси, я тебе растолкую, я помню старые заводы. Да у нас кругом машины, человек только командует ими. По-твоему, включать и выключать ток на ваннах или кран вести — тяжелый физический труд?

— Пусть не тяжелый, а все-таки ручной, — возразил Бадигин.

— Ладно, созывай на заводе техническую конференцию, — решил Крутилин. — Для общей пропаганды, может, и не помешает. Все у тебя? Обедать домой не поедешь? Могу подбросить на машине.

Сидя в машине около шофера — Крутилин признавал только переднее сиденье, — он обернулся к Бадигину и сказал угрюмо:

— Думаю я о Лескове и о тебе и вижу: отсталые и неопытные вы люди, хоть фразы у вас и хорошие. Не понимаете, чем по-настоящему болеет производство и что ему требуется.

Бадигин рассмеялся, он видел, что Крутилин задет по-серьезному. Тот продолжал, все более сердясь:

— Регуляторы эти, в конце концов, мелочь, кусочничество! Максимум их возможностей при идеальной работе, в которую я не верю, — грошовая экономия. А у нас из-за несовершенства технологического процесса тысячи тонн ценнейшего металла выливаются в отвал. Вот на что надо обратить внимание, вот где надо трудить мозги.

— Одно другому не мешает, я не против усовершенствования технологии, — заметил Бадигин. И дело не в голой экономике. Автоматика важна не сама по себе, важны ее результаты — труд рабочего она все-таки облегчает, вот что в ней дорого.

Крутилин не слушал его, он думал о своем.

— Знаешь, когда она будет на месте? Лет через сто. Создадут новые, невиданные и неслыханные заводы, чтоб человек в цеха даже не заходил, — там, точно, ей простор.

— И против этого нет возражений, давай создавать такие заводы.

Крутилин уверенно предсказал:

— На наш с тобой век и теперешних заводов хватит.