Наладка приборов — это область техники, где она соприкасается с искусством. Здесь все зависит от мастерства самого наладчика, и очень нелегко, пока приборы не заработали, судить, сколько осталось до завершения. Щукин проставил процент выполненных работ весьма условно и сам отправился на завод, чтоб обосновать расчеты. Но Крутилин не хуже Щукина разбирался в сметах, он в каждой процентовке легко находил слабые места. И он полностью выполнил то, чем грозил Бадигину, — взял под свой личный контроль работу лаборатории.

— Сорок пять процентов сметы выполнено? — сказал он насмешливо. — А по-моему, только пять. Ни копейки не заплачу, товарищ Щукин, пока все автоматы не заработают. Вот так, старина. Будь здоров пока!

Щукин горестно сказал Лескову:

— Не следовало вам ссориться с этим типом, Александр Яковлевич! Формально мы ничего доказать не сможем.

Лесков гневно возразил:

— Не бойтесь, и на Крутилина управа найдется. Этого мало, что он формально прав!

Лесков кинулся к Кабакову. Он поймал директора на лестнице — Кабаков ехал обедать. Лесков знал, как не просто пробиться к Кабакову на прием. Он атаковал его тут же, на ступеньках. Кабаков слушал его с неудовольствием. Он хмуро ответил: с такими претензиями нужно идти к плановикам, у директора комбината десятки тысяч человек в цехах, ему трудно судить, как сработал тот или иной наладчик.

Лесков запальчиво крикнул:

— Не в планировании дело, а в Крутилине! Этот бонза плюет на все незавершенки, ему только подавай готовое.

— Прежде всего, товарищ Лесков, никаких бонз! — холодно возразил Кабаков. — Крутилин строил заводы для страны, когда ты еще в детский сад ходил, — уважать надо! А если в чем он ошибся, другой метод есть, тоже без бонз, — производственное совещание, парторганизация. Это тебе на будущее, товарищ Лесков. А что до незавершенок, так столько хаоса с этими процентовками, что и святого допечет. В общем, об этом деле надо разговаривать с нормировщиками и плановиками, а не со мной.

Кабаков уехал. Лесков возвратился к себе раздосадованный. Щукин подсчитал выполнение за месяц, цифра получилась убийственная — 78 процентов. Но Лесков не впал в отчаяние. Ущерб, нанесенный ему Крутилиным, он, если бы и захотел, не сумел бы перекрыть срочным выполнением мелких заказов. Тем более не следовало отказываться от «концентрации сил». Лесков обнаружил, по мнению Щукина, «редкое непонимание специфики». Он повторил, что его интересуют не цифры, а материальные результаты. С результатами пока хорошо. Придет время, будут желаемые цифры. Ждать всего месяц, до следующего отчета у него терпения хватит.

— Ждите, ждите, — сказал Щукин, пожимая плечами. — Ждать придется меньше месяца.

Они в самом деле пришли скоро, эти результаты: с красной городской доски почета — «Лучшие цеха нашего комбината» — было стерто название лаборатории и аккуратно вписано на соседнюю черную доску — «Отстающие предприятия». На хозяйственном активе Лескова помянули среди тех, кто не справляется с работой; в местной газете появилась хлесткая статейка «Плоды зазнайства и неумения руководить». Даже клубная самодеятельность «прорабатывала» несчастную лабораторию в тягучих, как тесто, частушках. А завком профсоюза сообщил, что уменьшает лаборантам число путевок в санатории и дома отдыха как отстающему отряду тружеников комбината.