— Получается, вам больше ста?

Найтингейл издал странный свистящий звук, и я было встревожился, но потом понял, что он смеется.

— А это нормально?

Он покачал головой.

— Вы знаете, почему так происходит?

— Дареному коню, — прошептал Найтингейл, — в зубы…

С этим трудно было поспорить. Я не хотел утомлять его, поэтому вкратце рассказал о Лесли, о погроме и о том, что меня выдворили из «Безумия». Потом спросил, может ли Молли помочь мне выследить Генри Пайка, но он отрицательно покачал головой.

— Опасно.

— Но я должен, — сказал я. — Не думаю, что он остановится, — если его не остановить.

Медленно, по одному слову, Найтингейл объяснил мне, как следует действовать. И мне эти слова очень не понравились. План был действительно жуткий, и потом, вопрос: «Как попасть в „Безумие“» по-прежнему оставался открытым.

— Мать Тайберн, — проговорил Найтингейл.

— Вы хотите, чтобы она приказала своей дочери впустить меня? — спросил я. — Что же, по-вашему, может заставить ее это сделать?

— Самолюбие, — сказал Найтингейл.

— Вы хотите, чтобы я умолял ее?

— Не ее самолюбие, — прошептал Найтингейл. — Ваше.

ЛОНДОНСКИЙ МОСТ

Вести грузовик с прицепом по Уаппинг-Уолл не так-то просто, поэтому я за определенную плату попросил об этом человека по имени Брайан. У Брайана была лысина, пивное брюшко и отвратительный лексикон. Для полного соответствия стереотипу не хватало шоколадки «Йорки» и свернутой в трубочку газеты «Сан». Однако я его нанял вовсе не для интеллектуальных бесед, и мы с ним добрались до жилища Мамы Темзы без каких-либо происшествий. Припарковались между ее домом и пабом «Вид на Уитби». Его служащие, очевидно, решили, что это внеплановая поставка товара, ибо высыпали на улицу в почти полном составе. Я объяснил им, что наш груз предназначен для частной вечеринки, и это, как ни странно, их совсем не удивило. Взяв из кабины деревянный ящик с образцами товара, я велел Брайану ждать в машине и отправился к входу, слегка пошатываясь под тяжестью своей ноши. Поставив ящик у двери, я нажал кнопку звонка. На этот раз мне открыла та самая белая дама, которую я уже видел среди подруг Мамы Темзы. Теперь на ней был другой костюм — но тоже очень стильный, а на шее все так же красовалось жемчужное ожерелье. На руках она держала маленького чернокожего ребенка.

— О, констебль Грант! — проговорила она. — Очень рада снова видеть вас.

— Дайте-ка угадаю, — сказал я, — вы, должно быть, Ли?

— Неплохо, — улыбнулась Ли, — люблю молодых людей, которые быстро соображают.

Река Ли берет свое начало в Чилтерн-Хиллс, к северо-западу от Лондона, проходит через северную их часть и затем по долине Ли стекает к Темзе. Это самая крупная из рек Лондона, наименее всего задействованная в промышленных целях. Поэтому она и пережила Великое Зловоние. Ли, очевидно, была из того же поколения genii locorum, что и Оксли. А может, даже и старше.

Я скорчил ребенку рожицу. Это была, как я теперь заметил, девочка ясельного возраста. Она в ответ показала мне язык.

— Это Брент, — проговорила Ли. — Наша младшенькая.

— Привет, Брент, — сказал я. Ее кожа была светлее, чем у сестер, а светло-карие глаза какой-нибудь поэтичный лжец назвал бы ореховыми. Воинственное выражение ее личика очень кое-кого напоминало. На ней была крошечная копия стандартной ярко-красной формы футболиста национальной сборной — конечно же, с одиннадцатым номером на спине.