– Новое не всегда лучшее? – засмеялась Инна. – А я вспомнила фотографии наших предков. В лицах доброта и подлинное православное терпение. Особенно у женщин. Этого на фото нашей молодежи тоже уже нет? До чего же точно фотки отражают эпоху. Смотрю и представляю свою жизнь в контексте жизни своих далеких предков…

– Я не шучу! Я и в нынешних студентов всю душу вкладываю, как и в тех, моих первых. Учу, приучаю, воспитываю, а результата не всегда добиваюсь желаемого.

– Жизнь полосатая. Эпоха другая. Капитализм.

– Это меня не оправдывает. В современной жизни тоже не обойтись без мужества, знаний и умений, – ответила Лена и, недовольная собой, вся как-то передернулась от раздражения. – И без стержня – любви к Родине и семье – тоже толку не будет. А у меня на группу только десяток студентов, которые учатся так, как мне хочется: пытливо и добросовестно. У них стойкий иммунитет против антигуманных и псевдогуманных поветрий. Они самостоятельны в мыслях, поступках и стремятся быть независимыми от расхожих мнений. А остальные…

– Так ведь с яслей надо начинать. Сначала стишки про маму, папу и солнышко им читать. В младших классах песенки про родной край разучивать. И все выше и выше по ступеням. Как нас учили. Сейчас искусство делится на массовое и элитарное, а в СССР оно было массовым, но высоким. Вкус воспитывало, поэтому до сих пор не потеряло своей ценности. Лучшее из прошлого надо обязательно брать в будущее. Правда, в воспитание все равно придется вносить коррективы, поправки. Больше поощрять инициативность, самостоятельность, предприимчивость и прочее. Но база, нравственная основа обязана оставаться. Культура должна работать на сохранение и развитие. Я вполне серьезно говорю.

– Тебя трудно заподозрить в подыгрывании, – миролюбиво откликнулась Лена.

19

Мысли Инны снова вернулись к воспоминаниям о детстве.

– А помнишь, как теплым солнечным осенним днем ты в лесу, собирая грибы, попала в змеиное логово? Страшная картина! Их были огромные многослойные кучи! Они занимали всю поляну, сколько хватало тебе огляда. Змеи разных видов, размеров и оттенков мерзко шевелились, обвивали друг друга, переплетались, сворачивались в клубки и снова разворачивались. Их были тысячи! Ты никогда не представляла, что в нашем лесу их может быть так много.

Тебе казалось, что они собрались на совет. Одна – самая длинная, толщиной в руку и с красивым строгим орнаментом на спине, – свернувшись крупными кольцами, спокойно и царственно возлежала на высоком пне в центре поляны. Держа голову высоко и торжественно, она гордо оглядывала сородичей. Змеи расположились вокруг пня концентрическими кольцами. Ты обмерла! Тебя сковал ужас.

– Натерпелась я тогда страху. На миг мне показалось, что я одна во всем мире. Вокруг тишина, девственный лес без следов деятельности человека… и вот пришел мой страшный конец. Я представила, как все они разом кидаются на меня и жалят, жалят… Каким-то непостижимым образом я выбралась из жуткого «окружения», не наступив ни на одну особь. Благо я была совсем у края террариума. Может, меня спасла их странная разнеженность на солнце.

Как я рванула, не чувствуя под собою ног! Бежала на пределе сил. Напрямую неслась сквозь кусты, обдирая руки, ноги, перескакивала через поваленные деревья. Ветки хлестали по лицу, по глазам. Слезы текли, в горле колом застрял вопль, а мне казалось, что я кричу. Наконец вырвался дикий звериный рык, и я будто очнулась. Видно, от усталости меня повело. Я упала и тут же вскочила как ошпаренная. Страх все еще зашкаливал. Потом петлять, как заяц на снегу, непонятно почему начала, будто невменяемая.