– А помнишь ночной неподвижный свод неба, выложенный застывшими кристаллами сапфиров различной формы и оттенков. Сказочное зрелище! Я тогда еще не слышала о драгоценных камнях, о сапфирах и никак не могла подобрать слов для описания распиравших меня чувств. Я пыталась сравнить их с бутылочными осколками, но чувствовала, что это примитивно.

– Хрустальные декорации берез по-над берегом, искристая роса на траве. Мы сидим на полусгнивших остатках крайних деревянных быков старого хилого моста через Крепну и полощем в воде ноги. Струи приятно холодят и щекочут нам пятки, на душе рай. А я сижу и думаю: «Как прекрасно лето! Так почему же мои руки хотят прикоснуться к снегу? Подвернулся бы подходящий случай, сорвалась бы на его поиски». Я смешная?

– Серебряные гроздья звезд над головою, млечный путь, густо усыпанный брильянтовой пылью. Ничего с ним не сравнится по красоте и законченности мироздания.

– Мне звезды казались букетами белых, бледно-розовых и светло-голубых ромашек или вспышками салюта, который я видела один раз в городе у деда.

– Черные ветви ив, висящих над водой перед нашими взорами, полосуют небо, как узорная решетка городского сада.

– Фантастического, неземного сада.

– В такие моменты мы чувствовали себя самыми счастливыми! Потому что, позабыв все на свете, давали волю своим эмоциям.

– Сидим над водой, довески хлеба уплетаем, макухой (жмыхом) занюхиваем. И нам кажется, что нет на свете ничего прекраснее этого чудного вечера!

– Но мне всегда надо было торопиться домой, чтобы бабушка не волновалась и родители не ругали. Это портило настроение.

– За опоздание и я схлопотать от бабки могла.

– Помнишь, как мы наткнулись на кучу светлячков, а ты настаивала, что это светятся гнилушки.

– Так и не соизволила согласиться. Что на меня тогда нашло? Упрямство.

– Я носила широкую юбку-солнце, которую сама сшила из старой шторы. Бабушка пожертвовала. Юбка хорошо скрадывала мою худобу.

– Потом мы пили воду из ключа. Его живая жилка билась в кустах у самого берега реки. Ключ выдыхал только по одному пузырьку воздуха за раз в течение каждых трех секунд.

– Какие милые пустяки вспоминаются!

– Воздух пьянил без вина. Пьешь студеную воду, зубы ломит.

– Мир запахов детства! Редкие минуты свободы! Чудо чудное! Я туманы любила на сенокосе. Утром они радостные и романтичные, а вечером – таинственные. Ощущение детства сопровождает меня всю жизнь. Поступив в университет, я одним днем отринула все обидное, что было в нем, излечилась от «детских болезней» и занялась построением своего будущего, – сказала Лена.

– Я долго деревню помнила, до тех пор, пока она еще дышала нашим детством.

– Городские гости мечтают в свежем стогу поваляться. Мол, зароемся в пахучее сено, будем вдыхать запахи леса, луга. А мне в этой связи вспоминаются исцарапанные руки, ноги, духота и пылища в сарае, когда утаптываешь это сено. Ха! Романтика. В деревню хорошо приезжать отдыхать, а жить… Я до сих пор, даже на исходе сил, стремлюсь попасть в парк, в лес, на реку. В городе столпотворение, всюду народу – не протолкнуться. Душой не отдохнешь. А в деревне идешь, бывало, по малохоженой тропинке на луг корову доить, жара, плющится и дрожит полуденный воздух. Хорошо! Потому что детство.

– В деревне лодырей не любят, жалуют оплеухами и насмешками. А в городе среди пацанов гонор ценился, глупая отвага.