Рихард Колингерт вздохнул:

— Никто не ставит под сомнения ваши слова, магистр…

Но тон капитана говорил об обратном, пришлось наступить на горло собственной гордости и разложить на столе подорожную, приглашение на замещение вакантной должности, командировочные бумаги и охранную грамоту, выписанную епископом Кларнским.

Бумаги сыграли свою роль, и очень быстро беседа подошла к концу, чему я был несказанно рад. Внимание некоторых людей не сулит ровным счетом ничего хорошего.

— Лаура, посмотри… посмотрите это.

Рихард передвинул тетрадь колдунье, поднялся из-за стола и направился к выходу. Вильгельм и бретер последовали за капитаном, а мне пришлось задержаться, дабы собрать документы и дать необходимые пояснения по ритуалу.

— Магистр, почему вы не носите свое университетское кольцо? — спросила вдруг девушка, которая была младше меня на несколько лет и окончила обучение явно не так давно.

— А вам нравится, когда простецы делают знаки от сглаза и плюют вслед? — ответил я вопросом на вопрос.

— Считаете это достаточным поводом? — Лаура дождалась моего кивка, указала на тетрадь и холодно попросила: — Будьте добры показать схему сорванного ритуала.

Ох уж эта цеховая гордость! Люди слишком много значения придают всякой мишуре. Снять перстень для них словно отречься от собственных способностей и добровольно опуститься до уровня простецов. Мне бы их проблемы!

— Вот эта схема, маэстро. — Я раскрыл нужную страницу, собрал со стола документы и вышел из комнаты, не прощаясь.

Полагал, будто задержался достаточно, но капитан Колингерт так никуда и не ушел, стоял в коридоре.

— Магистр! Я могу рассчитывать на ваше благоразумие? — Он положил руку мне на плечо, проникновенно заглянул в глаза и предупредил: — Не стоит распространяться о случившемся…

— Буду нем как рыба, раз это надо для пользы дела, — пообещал я, накрыв ладонь Рихарда своей. — Да и с кем откровенничать в Кларне, капитан?

Колингерт на миг задумался, затем спросил:

— И долго вы там пробудете?

— Не имею ни малейшего представления. Все зависит от сложности расследования.

— Мы с вами неплохо пустили кровь лаварским еретикам, магистр. Я буду молиться, чтобы с вами не стряслось чего-нибудь… непоправимого.

Рихард убрал руку, и я отступил от него, судорожно стиснув кулак. Не из желания ударить, вовсе нет. Просто не хотелось дать развеяться теплу чужого эфира.

— Благодарю, капитан, — сказал я, хоть мы оба прекрасно знали, что воспоминания о боевом братстве — лишь пустые слова, за которыми скрывается банальная угроза. — Где мой человек?

— Ужинает, — ответил Рихард и направился к лестнице на второй этаж.

Я через силу улыбнулся. Частичка эфирного тела превратилась в призрачный уголек, и лишь ценой неимоверных усилий мне удавалось ограждать его от соприкосновения с собственной аурой. Пальцы понемногу теряли чувствительность, онемение поднималось по руке все выше и выше. Следовало уединиться, и немедленно, но первым делом я все же заглянул в общий зал.

Тот оказался полон; уж не знаю, выставили обычных постояльцев за дверь или разогнали по комнатам, но на глаза попадались исключительно крепкие парни при оружии в забрызганной грязью дорожной одежде. На столе в дальнем углу лежало несколько кавалерийских арбалетов, рядом стояли прислоненные к стене мушкеты.

Хорхе с кислой миной сидел на лавке меж двух крепышей и без всякого удовольствия, как мне показалось, цедил пиво.