– Шкуру с собой потащим?

– А как же, её сопрут мигом, да и за убитого волколака денег никто не даст, если доказательство не предъявим.

– Ты же говорил, у вас не воруют?

– Ну, не воруют обычно, но, если что где плохо лежит, прихватят обязательно.

До здания администрации топали ещё минут пятнадцать, я уже основательно устал, почти весь день в пути. Теперь в самый раз посидеть с кружкой чая, да поговорить с умным собеседником.

На здании висела табличка с надписью «Сельская управа с. Антоновка». Дверь в здание была открыта, но на входе, подобно Церберу, сидел секретарь. Или не секретарь, просто какой то пожилой мужик с журналом, куда полагалось вписывать всех вошедших. Одет цивильно, в пиджаке и рубахе, только без галстука. Он поначалу хотел нас прогнать, но, увидев шкуру, немедленно смягчился и вынул из стола древний телефонный аппарат.

– Пётр Михалыч? Тут пришли двое. Ага, Стас Липков, да с ним ещё один. Тоже охотник, – он покосился на моё ружьё. – Так я и хотел их выгнать, но они шкуру принесли. Не знаю какую. Большая, чёрная. Пропустить немедленно? Принял, ждите. Со шкурой? Понял, сейчас.

Он положил трубку, а мы уставились на него.

– Идите наверх, со шкурой вместе, покажете голове, он скажет, что делать. Куда? Ружья то сдайте.

Ружья мы отдали ему на сохранение, он немедленно убрал их в стенной шкаф. А мы поднялись на второй этаж, где на одной из дверей была надпись «Сельский голова Фокин П.М.». Из вежливости я дважды стукнул, потом открыл дверь и просунул голову.

– Разрешите?

– Да, конечно, проходите, – ответил мне худощавый молодой мужчина с короткой стрижкой и очками на носу. – Присаживайтесь, а шкуру на пол положите. Стас, привет.

– Здрасте, Пётр Михалыч, – поздоровался Стас, аккуратно сваливая свёрнутую шкуру на пол. Мы вот зверя убили, ну, то есть, он убил, а я шкуру снимал. За шкуру премия будет?

– Будет, конечно, я прямо сейчас деньги выдам, а шкуру ты сам отнесёшь в мастерскую, помнишь, где?

Голова без промедления открыл верхний ящик стола и вынул оттуда сначала журнал, а потом четыре денежные купюры, достоинством в пять рублей. Стас кинулся было сам, но, тут же устыдившись, отдал первенство мне.

Я не спеша прочитал запись в журнале, гласившую, что сдана шкура волколака, крупная, а в графе сумма указано «20 руб.» После этого купюры перекочевали ко мне, я немного повертел их в руках, посмотрел на номинал, разглядел водяные знаки и изображение какого то пожилого мужика с бородой. В моей истории подобного персонажа не было, явно уже из новой истории. Немного подумав, я спросил:

– А за само убийство награда будет?

– Конечно, – кивнул головой Пётр Михалыч, – только не сразу. За сданные мат ценности я отвечаю, потому и плачу из средств района. А убийство волколака – это вопрос безопасности, тут пристава надо звать, он справку напишет, а уже по ней касса деньги выдаст.

– И долго это?

– Если пристав на месте, то сегодня оформим, а завтра с утра заплатим.

Облегчённо вздохнув, я протянул три бумажки из четырёх Стасу.

– Держи, твоя доля.

– Вот спасибо, – обрадовался он. – Пойдём, что ли?

– Нет, – я покачал головой, – ты иди, а мне нужно с начальством поговорить, дело у меня важное.

Подмигнув мне, Стас ухватил шкуру и через мгновение скрылся за дверью.

– Зря отпустил, – непринуждённо переходя на ты, сказал голова. – Там кабак работает, а Стас к алкоголю неравнодушен. Так то ничего страшного, он не буйный, пусть пьёт, но через часок лучше его оттуда увести. У нас местным, кто на работе, не наливают, а он здесь не числится.