– Это ни о чём не говорит, – тут же включил скептика пристав. – Паспорт и напечатать можно, а пластик и ткани синтетические у чистых делают. Сам то он, вроде, не из них, но мог как то разжиться. Например, с трупа. Так что перемещение во времени…

Полицейский скептик вдруг замолчал на полуслове, так и оставшись сидеть с раскрытым ртом. Некоторое время молчали и мы, только через минуту Фокин осторожно спросил:

– Феликс, ты, часом, не подавился?

– Старый я совсем стал, – как то совсем грустно проговорил полицейский. – Память подводит. Вроде всего чуть больше года прошло, а уже забыл.

– Чего забыл то?

– Бумага из управления приходила. Мы с мужиками посмеялись, да положили под сукно, решили, что там, в столице, офицеры пьют на службе, а потом такие циркуляры выписывают.

– И что там?

– А там… там инструкция на случай, если вдруг объявится кто то, кто скажет, что из прошлого прибыл. Точно, как здесь. Обращать внимание на одежду, на телефон, документы, если есть. А потом…

– Что? – с тревогой спросил я.

– Да ничего, задерживать, проводить первичный допрос и отправлять в столицу, да не в наше управление, а через них к контрразведке. Ещё доктору показать. Я так понимаю, что это не первый случай.

При слове «контрразведка» мне стало не по себе. Потом подумал, что вряд ли там настоящее гестапо, просто дело важное и конфиденциальности требует. А первичный опрос пускай проводят, я честно на все вопросы отвечу.

На стол лёг бланк, бледная копия, где с трудом можно было рассмотреть слова. Так, Фамилия Имя Отчество. Место проживания до того, как. Год рождения, образование. Семейное положение. Специальность. Место работы. Служба в армии, род войск, звание, военная специальность. И ещё некоторое количество пустого места, где я мог о себе изложить всё, что захочу. На заполнение ушло минут двадцать, в течение которых дверь отворилась, вошла девушка лет двадцати, видимо, та самая Мария, которая поставила на стол поднос с тремя стаканами чая, гранёными в красивых металлических подстаканниках, ещё там стояла вазочка с сахаром, и лежали три чайные ложки.

Пристав взял лист в руки, некоторое время читал текст, потом уточнил:

– В институте преподавали? А какой предмет?

– Историю государства и права, я вообще во многих местах преподавал и разные предметы, образования у меня два, историк и юрист.

– Насчёт армии непонятно. Это что, комендантская рота?

– Спортрота, – объяснил я. – Есть такие солдаты, которые в армии только и делают, что тренируются и на соревнованиях выступают.

– А вы, простите, спортсмен?

– Боксировал хорошо в молодости, сейчас уже бросил.

– Ясно, – пристав сделал пометку на том же листе. – То есть, в военном деле мало понимаете?

– Стрелять умею, строем ходить и противогаз надевать.

Снова короткая пометка.

– А с женой почему развелись?

– Личное, но, если честно, она другого нашла, потом разошлась с ним, может быть, мы бы и сошлись обратно, но…

– Понятно, а супруга где проживала?

Я назвал адрес. Пристав некоторое время молчал, потом я спросил:

– Скажите, а есть какие то сведения…

– Практически нет, – грустно сказал он. – Часть архивов погибла, но не буду вас обнадёживать, скорее всего, ваши жена и сын сгорели в огне ядерного взрыва.

Желание спрашивать пропало, вообще все желания разом отпали.

– А доктору зачем?

– Анализ крови, который потом тоже в столицу нужно отправить. Что то там, в крови, важное, я так понял, что у нас после всех потрясений, анализ один, а у вас, нетронутых, другой. Подтвердить, так сказать, алгеброй гармонию.