– Безработный, значит.

– Ни в коем случае, безработных у нас в принципе нет. Стас у себя в колхозе скотником работает. Только так работает, что… хорошо, если тридцать трудодней за сезон. Только староста закрывает больше, благодаря Стасу колхоз план по мясу перевыполняет, да и по шкурам тоже. Это ценные шкурки, вроде этой по отдельной цене сдают, а остальные, что корова, что лось. Стас, конечно, обалдуй, но обалдуй полезный. Вообще, зверя в лесах много, охота – подспорье великое, только оружия у людей почти нет. Дети птицу бьют из самострелов, а на крупного зверя не с чем ходить.

Тут он прервал монолог и посмотрел на меня.

– Так о чём поговорить то хотел?

– Дело такое, – я замялся, соображая, как объяснить свою проблему так, чтобы сразу в дурдом не повезли. – Можно сначала пристава дождаться, ему тоже интересно будет?

– Можно и так, – согласился Фокин. – Я ведь вижу, что человек ты нездешний, стало быть, тебя регистрировать нужно, а это тоже его обязанность.

– Не только регистрировать, но и вообще, – я виновато опустил глаза. – Дело в том, что я провалился из прошлого. Из две тысячи двадцать первого года от Рождества Христова. Не знаю, какой это год у вас.

Пётр Михайлович резко с грохотом захлопнул журнал, потом снял очки и, сильно прищурившись, посмотрел на меня невооружённым взглядом.

Глава третья

– Феликс Нечаев, – представился пристав, сразу, как только переступил порог кабинета. Потом поздоровался с головой, снял фуражку, присел на стул и продолжил: – тутошний пристав, а у вас что за проблемы?

Пристав этот был фигурой колоритной. Возрастом чуть старше меня, к сорока ближе. Лицо простое, мужицкое, видно, что крестьянских кровей, чисто выбрит, а на голове большая залысина. Комплекции могучей, явно подковы гнёт одной рукой. Одет в синий китель из плотной ткани со стоячим воротником, фуражка тоже синяя, с непонятной кокардой. Штаны галифе, снизу кожей обшиты, явно верхом часто ездит, а справа на ремне пистолет висит в кобуре, непонятной марки, но большой, с длинным стволом. Ещё были хромовые сапоги, что начищены до зеркального блеска. На мундире значков и шевронов нет, только погоны. Обычные, со звёздами, старший лейтенант.

– Да вот, человек пришёл, – указал на меня голова. – Охотник, волколака завалил, на пару со Стасом Липковым. Надо справку на премию выписать. Но это не всё.

– А что ещё? – деловито спросил пристав, вынимая из большой кожаной папки бланк на листе плотной бумаги.

Вместо ответа голова снял трубку с одного из двух телефонов, что стояли на столе и проговорил:

– Мария, принеси, пожалуйста, чаю. Три стакана. Сахар? Вазочку прихвати, мы сами добавим.

Положив трубку, он поднял глаза на полицейского и сообщил:

– Утверждает, что путешественник во времени. Что провалился из прошлого, из минус третьего года. Говорит, шёл по лесу, зайцев стрелял, а потом бац! Вместо зимы стало лето. И год нынешний. И знаешь, Феликс, что самое странное?

– Ну.

– Я ему верю.

– Объясни? – пристав написал несколько слов на бланке, поставил печать, которую вынул из кармана, потом расписался сам и дал расписаться мне.

– Смотри, форма на нём. Ты когда в последний раз такую видел?

– Никогда.

– А материал? Ты не стесняйся, потрогай. Но и это ещё не всё, – голова протянул полицейскому документ. – Вот, смотри, паспорт, самый настоящий, почти новый, я такие видел в музее. Год рождения смотри. Так, а вот дальше, телефон сотовый. Без малейшей царапины, даже заряжен ещё. Патроны к ружью пластиковые, таких не делали уже лет семьдесят.

– Это ни о чём не говорит, – тут же включил скептика пристав.