И надо ж такому греху случиться — буквально через несколько месяцев громадный, битком набитый «боинг» и впрямь пропадает бесследно, и никто не может его найти. Но вовсе не в безалаберной, погруженной в иррациональный хаос России, а как раз наоборот, в цивилизованном мире, в Малайзии, под боком у добродушных, но вполне себе старательных и ответственных австралийских англосаксов и сингапурских гениев прибыльного порядка.

Благодаря украинскому кризису история, похоже, замахнулась теперь на куда более масштабный и давний, куда сильнее въевшийся в нашу культуру миф. Он был запущен ещё десталинизаторами первого, хрущёвского призыва, работавшими не за диссидентскую популярность и не за преподавательские места в провинциальных американских университетах, а по зову сердца Хотя, похоже, ещё и в стремлении свести чисто личные счёты с прошлым. Яростнее всего сталинизм ругали те, кто сломался под его давлением и совершил какую-то подлость, предал кого- то или иначе наломал дров, а то и просто не сумел сам додавить кого-то, кого додавить страстно хотел. Я же такой хороший, буквально лучше всех, а меня принудили оказаться подлецом: ух, какой гнусный режим и какая гнусная страна!

Вот те, кто не сломался, как правило, всего лишь пожимали плечами. Ты сидел? Сидел. И не возненавидел? Нет. Просто время было такое…

С начала шестидесятых годов ни один художественный или документальный фильм про начало Великой Отечественной, ни одна книжка, ни мемуары, ни беллетристика пусть даже самого верноподданнического пошиба, где-то уровня Чаковского и Стаднюка, а уж подавно — времён перестройки, не обходились без описания рокового предвоенного противостояния умного генералитета, требовавшего поднимать войска, и тупого, маниакально упёртого безмозглого Сталина, твердившего: «Не поддаваться на провокации».

Фрицы день за днём, месяц за месяцем чего хотят, то и вытворяют на границе — и голые задницы через речку показывают, и стреляют в сторону советских застав, и нарушают воздушное и водное пространство — а ничего не смыслящий в политике и военном деле дорвавшийся до власти кровавый тиран долдонит: «Не поддаваться на провокации». Немец уже бомбит советские города, уже валит пограничные столбы, уже наступает по всему фронту — а у кремлёвского самодура один ответ: «Не поддаваться на провокации…» Нас ведь в течение полувека уверяли, будто он это только потому, что не хотел злить друга Адольфа; думал, если сидеть, как мышь под веником, — само рассосётся. И только потом умные генералы и великий народ, понимаете ли, вопреки бездарному большевицкому руководству спохватились и…

Вопреки системе, дескать, маневрировали миллионные армии, вопреки системе СМЕРШ и НКВД переиграли и абвер, и гестапо, вопреки системе в срок и по месту назначения ходили по всей громадной стране тысячи воинских и грузовых эшелонов… Вопреки системе были в считаные месяцы развёрнуты в голой тундре и непролазной тайге десятки заводов, вывезенных — тоже вопреки системе — из оказавшихся под угрозой оккупации областей. Вопреки системе на шахтах и рудниках люди в четыре смены лезли в забои, и дети стояли у станков, не теряя при том — вопреки системе, разумеется — возможности получать хотя бы минимальное образование… и, ненадолго отрываясь от станков, они нередко становились, что греха таить, более эрудированными и начитанными, чем их теперешние сверстники, о мозгах которых БЛАГОДАРЯ СИСТЕМЕ правительство и бизнес уж так пекутся, что даже ЕГЭ придумали… Вопреки системе в искалеченной, ополовиненной стране так и не вспыхнули эпидемии, так и не умерла наука, так и рукоплескали в театрах блистательным классическим спектаклям…

Множество умных, исключительно порядочных граждан твердили, да и до сих пор твердят: вопреки системе отдельные замечательные люди, настроенные антисталински, но зато патриотично, напряглись и… того.