– Э э… в смысле «сколько нужно»? – офигел чиновник от такой постановки вопроса – А сколько ты вообще можешь написать?

Я поднимаю глаза в потолок, подсчитывая в уме, что там у меня есть в заначке по данной теме. Потом, прищурив глаз, невинно уточняю у Попова.

– А вам только на русском, или на английском языке тоже нужно? На итальянском?

В зале народ начинает уже тихо угорать. Чиновник краснеет, не зная, как реагировать на происходящее.

– Виктор… ты сейчас шутишь что ли?

– Нет, я вполне серьезен. Вы просто задачу то конкретизируйте. Может, вам торжественная музыка нужна на церемонию открытия, я же не знаю? Или трогательная финальная песня, выжимающая из зрителей слезу.

Зацепин прикрывает рукой лицо и только по его мелко вздрагивающим плечам понято, что он беззвучно смеется. А я спокоен, как удав и выжидающе смотрю на Попова.

– Оргкомитет будет рад всему – поджимает он губы – и когда же ты представишь комиссии свои…сочинения?

– А когда надо? – отвечаю я вопросом на вопрос.

– Виктор, сейчас не время шутить! – встревает уже другой чиновник, пытаясь погасить смех в зале.

– Я и не шучу. Просто мы почти на месяц уезжаем на гастроли в США. Потом у нас Италия. Так что раньше начала декабря я никак не смогу.

– Как то это все… несерьезно – ворчит Попов – говоришь, что хочешь войти в состав сборной, а сам улетаешь на гастроли.

– За бокс не переживайте. У меня там личный американский тренер будет.

В зале воцаряется тишина… Кажется, только сейчас до всех начинает доходить, что я вовсе не придуривался и не шутил. Я действительно готов написать все, что озвучил. Но сначала хочу понять, какие ништяки можно стрясти с чиновников за такой беспримерный подвиг.

Попов задумывается и предлагает единственно правильное решение. По его мнению.

– Виктор, а давай ты завтра после обеда приедешь к нам в Оргкомитет и мы обстоятельно с тобой все обсудим.

– Завтра не смогу – тяжело вздыхаю я – Утром улетаю в Японию.

Взрыв общего смеха потрясает конференц зал, и мне остается только развести руками, глядя на возмущенного чиновника.

– Владимир Иванович, ну, я же не сам себя за границу отправляю… Но как только вернусь, сразу к вам! – клятвенно заверяю я Попова, усаживаясь обратно.

Кто то из цековцев пытается восстановить порядок в зале, Зацепин вытирает глаза.

– Да, Виктор… с тобой не соскучишься. Даже интересно посмотреть, что у тебя творится в студии. В гости пригласишь?

– Конечно! Гостям мы всегда рады. Может, чего подскажите по оборудованию аппаратной, все таки у вас опыта намного больше нашего. И вас, Давид Федорович, мы тоже рады будем видеть, приезжайте!

– Тогда созвонимся через неделю, ты успеешь вернуться в Москву?

Успею, куда я денусь… Вот если с кем из коллег и устанавливать хорошие отношения, так это с ними. Зацепин и Тухманов из тех корифеев, на которых держится советская эстрада, и сейчас надо сделать все, чтобы к ним здесь было нормальное отношение. С чиновничьим произволом пора завязывать.

И еще я категорически не хочу, чтобы Зацепин уехал за границу. Все понятно, что человек ищет, где лучше, и что он устал от идиотизма советских порядков – Александр Сергеевич просто хочет спокойно жить и работать. Но травить за это человека? Писать про него заказные пасквили в газетах и распускать гнусные слухи? Нет, товарищи цэковцы, Зацепина я вам в обиду точно не дам. Вон, Пугачиху свою воспитывайте, а нормального человека оставьте уже в покое.

* * *

Добравшись до студии, сразу попадаю с корабля на бал. Совсем забыл, что на два часа была назначена встреча с журналистом из Комсомолки.