— Виктор, у нас тут очень сложная обстановка в связи с атомной аварией на Три-Майл-Айленд — Магнус мнется — Я не уверен, правильно ли будет в такой момент…

— Ах, мистер Уоррен — я вздыхаю в трубку — Мы все так вам сочувствуем… Я даже разговаривал с Моникой Картер об опасности ядерного оружия совсем недавно. О том, что весь мир стоит на грани…

— Да, да — оживляется сенатор — Мы тут следили за ее визитом в СССР.

Я прямо слышу как у Магнуса в голове работают шестеренки. Прилететь в Лондон сверхзвуковым «Конкордом» — это всего несколько часов. С расовой темой я ему уже помог, он явно на ней здорово пропиарился на волне негритянских волнений. И у меня его векселя на миллион с лишним долларов. Видимо, последний аргумент сыграл решающую роль.

— А когда концерт?

— 10-го апреля, на стадионе Уэмбли.

— Хорошо, я принимаю твое приглашение.

— Наша группа остановилась в Савойе…

Вот такой толстый намек я озвучил Магнусу, после чего попрощался. Что же… Одно дело сделано. Мой «агент» вызван в Лондон и у меня есть пара идей, как помочь конгрессмену выиграть следующие выборы. Теперь надо решить с расписками. Я вышел из будки и направился к Лехе, который смотрел небольшой телевизор в углу переговорного пункта. Показывали визит Джимми Картера и губернатора штата Пенсильвания Дика Торнбурга на АЭС Три-Майл-Айленд. Ну да… Это же сейчас тема номер один в западных СМИ. На экране президент США с умным видом рассматривал панель приборов радиационного контроля в комнате управления атомной станции.

— Вить, а что у них там случилось? — толкнул меня локтем в бок «мамонт» — У нас показывали в программе Время аварию, но без подробностей. Может Веверс тебе что-то рассказывал?

Мнда… с этим безумным трудовым забегом перед отлетом я совсем не следил за ситуацией. Нет, я знал, что случится авария на атомном объекте, и даже некоторое время размышлял стоит ли предупредить американцев, а если да, то как… Но так ничего и не придумав, закрутился, забыл.

— Сейчас послушаем — я прибавил звук на телевизоре и начал переводить Лехе — Утечка теплоносителя, ядерное топливо расплавилось, ну и операторы маху дали.

— И что теперь??

— Помещения АЭС подверглись радиоактивному загрязнению, но в окружающую среду вроде не попало. Пострадавших тоже нет. Хуже было бы если разрушение активной зоны произошло в форме взрыва. Тогда бы так легко не отделались…

Перед глазами у меня встали кадры облета вертолета развороченного чернобыльского реактора. Да… американцам повезло.

— Ладно, давай собираться. Нам надо еще отправить копии расписок, что я сделал в бизнес-центре Савойя нескольким английским журналистам.

* * *

По возвращению в отель, меня ждал новый сюрприз. Какой-то мужчина в шляпе, незаметно сунул мне в лифте бумажку в руку. Леха пошел принять душ, а я развернул записку. В ней по-русски было написано: «Спускайся к черном ходу и садись в серый Форд Эскорт». Вместо подписи стояло одно только слово Кимчхи. Именно кимчхи — острый корейский салат из пекинской капусты, редиса и пряностей — я ел у Веверсов, когда первый раз пришел в гости. Ясно. Родина обо мне помнит, «бурильщики» «пробурили» скважину в Лондон. Делать было нечего, я сжег бумажку в пепельнице, оставил записку «мамонту» и спустился к черному ходу. В дальнем конце стоянки действительно стоял серый Форд Эскорт. За рулем сидел тот самый мужик в шляпе, с которым я столкнулся в лифте. Неужели меня почтил вниманием сам английский резидент генерал Сергей Голубев, который в прошлом году лично укокошил в Лондоне болгарского диссидента Маркова?

Нет, вряд ли.