- Постарайтесь наладить взаимоотношения с Устиновым - я осторожно, чтобы не потревожить мысли Григория Васильевича, хлебнул чаю - Можно, например, позвать его в первые ряды "бессмертного полка" на 9-е мая. Дмитрий Фёдорович ведь тоже воевал. Фронтовое братство

- Косыгин, Суслов, Пельше? - Романов собран, деловит

- С последним проблем не будет. А вот первые два... - я сделал паузу

- Да говори уже! - Григорий Васильевич явно на взводе. Явно чувствует, что решается судьба власти в стране

- А не было их в моих снах. Умрут скоро.

- Даже так?!? - Романов явно ошарашен

- И вот тут Машерову бы заняться экономикой Союза - влезаю со своим советом я

- Ну да, ну да - глава Ленинграда явно далеко мыслями от экономики - А ты можешь вот каждого так... Узнать дату смерти?

- Конечно, нет. Поймите, я не могу этим управлять. Это как откровение. Свыше. Смутное предчувствие. Я просто чувствую, что шах сбежит из Ирана. Видел во сне, как он грузит свою семью в самолет, сам садиться за штурвал... Понимаете?

- Мнда.. Вот тебе и материализм с эмпириокритицизмом - потер виски Романов - Первый раз общаюсь с ясновидящим. Или как правильно тебя называть? Ясноспящим?

25 января 1979, четверг, утро

Аэропорт Шереметьево

За две недели, что прошли с моего возвращения из Италии, аэропорт Шереметьево совершенно не изменился. Пустое серое здание, окруженное сугробами грязного снега. Ко входу прочищены дорожки, которые уже занесены поземкой. Погода в Москве испортилась, ночью поднялась метель. В этот раз я рисковать не стал. Заранее заказал "Волгу" из гаража МВД, обнял на прощание мать и деда, пообещал не посрамить Родину (деду) и чаще звонить (матери), после чего отправился в аэропорт. По дороге слушали с водителем радио Маяк. Шла запись выступления Суслова на какой-то партконференции. Вещал он бодро, клеймил вредную идеологию и предателей: "..."Под влиянием чуждой нам идеологии у некоторой части политически незрелых советских граждан, особенно из числа интеллигенции и молодежи, формируются настроения аполитичности и нигилизма, чем могут пользоваться не только заведомо антисоветские элементы, но также политические болтуны и демагоги, толкая таких людей на политически вредные действия...". И ведь не скажешь, что не прав.

На входе уже ждали Леха с Ретлуевым. Меня похлопали по плечам, спросили "готов ли я ехать в логово мирового империализма?". Сборная - тринадцать плечистых боксеров, Киселев и трое неопознанных мужчин в дубленках - заполняли декларации. Майор с "мамонтом" повели меня знакомиться. Сначала пожал руки боксерам в порядке роста их веса. От маленького и юркого Александра Бодня, до тяжелого и массивного Евгения Горсткова. Мужчины в дубленках оказались врачом, массажистом и администратором. Последний - невзрачный и сутулый Петр Васильевич Чемишев - вызвал у меня подозрения. Супермены "кузнецовы" в КГБ закончились и в дело пошли настоящие, незаметные разведчики? Очень похоже на то.

Пока я приглядывался к Чемишеву, на "сцене" появился мой самый первый и главный благодетель - Чурбанов. Опережая его, в зал вылета сначала забежал незнакомый капитан-порученец, зачем-то придержал рукой разъезжающиеся двери. Зять Леонида Ильича был бодр, подтянут и весел. Генерал поздоровался с присутствующими, обнял меня, после чего отвел в сторону

- Николай Анисимович не смог приехать тебя проводить - Чурбанов по-отцовски поправил воротник моей рубашки - Готовится к сегодняшнему заседанию Политбюро

- Пожелайте ему удачи - промямлил я, не зная как реагировать.

- Нам всем она не помешает. Особенно тебе в США. Готов к новым победам?

- Всегда готов - дурашливо салютую пионерским приветом - Столько дел приходится оставлять - я тяжело вздохнул - Запись на Мелодии, Останкино с Утренней почтой, пресс-конференция...

- Ничего! - Чурбанов отмахнулся от моих проблем - Вернешься, наверстаешь.