Резким движением разрываю конверт.

"Виктор, если ты читаешь это письмо, значит, меня нет! Я не смог! Жизнь потеряла смысл. Пишу эти строчки и плачу. Слезы катятся, как бешеные, зрение теряется. Месяц АДА. Угрозы, унижения... Я пишу сказать, что предал студию не по своей воле. Меня заставили. Подонки, которые знали мою тайну. Шантажировали меня, моих родителей. Я не виноват. Нет, я виноват, что оказался слаб. Я был полон самых высоких мыслей и чувств, какие только может породить творчество, но жизнь в нашей стране требует совсем других качеств. Я не справился. Жизнь моя, как музыканта, теряет всякий смысл, и я с превеликой радостью, как избавление от этого гнусного существования, где на тебя обрушивается подлость, ложь и шантаж, ухожу. Прости за предательство, Борис Либерман".

- Он тут пишет про какую-то тайну, которой его шантажировали - я показываю Николаю письмо - Что за тайна?

- Ходили слухи... ну что Боря... как бы это сказать - мнется Завадский - Короче, что он мужчин любил

- И вы про это знали и все-равно притащили его работать в студию?? - я от удивления развожу руками

- Мы это обсуждали с Клаймичем - смущенный Николай присаживается рядом со мной - Даже думали твое мнение спросить. Но потом Григорий Давыдович, сказал, что тебе еще рано про такие вещи знать, ну и...никто же не догадывался, что все так обернется! А Клаймич сказал, что на Западе сейчас так принято, таких как он - много в творческой среде. Ничего страшного, музыкант он хороший, а с кем он там спит - нас не касается...Мы же не знали, что он стучал в КГБ.

- Давай Коля вот как поступим - у меня на языке ничего кроме мата не было - Никто никогда об этом не узнает. Не было никакого письма, стукача... Ребят я сам предупрежу. Нам еще скандалов с геями не хватает.

- С кем?

- Гомосексуалистов так называют!

- А... - Завадский растеряно моргает - Так ты, значит, оказывается в курсе...

Я закатываю глаза. Какие же они все-таки все наивные вокруг. "Нас не касается", "это личное дело каждого"... Нет в СССР ничего личного! Коллективистское, патерналистское общество. В максимальном расцвете. Ходят строем, все одинаково одеты, участвуют в соц.соревнованиях и субботниках, мечтают о коммунизме, спят с женами в "миссионерской" позиции... Презервативов и тех не купишь. Какие геи, какие субкультуры, о чем вы! Как там писал другой еврей, Гарик Губерман? "Не в силах нас ни смех, ни грех свернуть с пути отважного, мы строим счастье сразу всех, и нам плевать на каждого". В стране любое отклонение - преследуется самым жестоким образом. Всякие диссиденты типа Буковского сидят по психушкам. Гомосексуалисты ходят под уголовной статьей или мотают срок по тюрьмам. Я схватился за голову. Мы чуть в тако-ой блудняк не впали... А если бы я не раскусил Бориса и он отправился с нами в Сан-Ремо.... Там "подружился" с каким-нибудь "коллегой", да еще под камерами папарацци! Это вам не с Анной за ручку держаться у фонтанов. Это.... Нет, я даже думать об этом не хочу!

Спускаюсь вниз в каминный зал, бросаю письмо Либермана в огонь. Извини, Боря. Твоя жизнь "сгорела" еще до меня. Не стоило тебе рождаться гомосексуалистом в СССР. На Западе пожалуйста, сколько угодно. Мы же просто не можем себе позволить ТАКУЮ "роскошь" и ТАКИЕ отклонения. Ни сейчас, ни потом в будущем.

В отвратительном настроении сажусь в "Мерседес". На заднее сидение залезают "звездочки". И Леха с пробуксовкой стартует в сторону Останкино. Мы едем на первую репетицию "Здравствуй мир!".

---

В телецентре нас проводят во вторую студию, где уже тремя ровными рядами расставлены стулья, а перед ними длинный стол, видимо для руководства проекта. Президиум! Как же без него.