|
Первый матрос, который Сенешаль, хохотнул: — Побаиваются? Не то слово. — Дрожмя дрожат, — добавил Иварт. — Они даже смотреть боятся в сторону открытой воды. — Почему? — спросил я. Он хмыкнул: — Когда плаваешь, не выпуская из вида берег, не страшно даже плотникам. А открытое море... В большом море есть еще и свои моря, поменьше. Где с горячей водой, где с холодной, а где и вовсе... Он перехватил строгий взгляд капитана, поперхнулся, а второй сказал поспешно: — Да-да, каботажники — это не моряки. Это так. Поджатохвостые. — Вот-вот, — согласился я. — Поджатохвостые. А про вас говорят с почтительным страхом и уважением. Только вы, сказали они, умеете переплыть океан. В глазах капитана промелькнуло глубокое удовлетворение, как мы, мужчины, легко ловимся на лесть, чуть напыжился и сказал с той скромностью, что паче гордыни: — Ну почему же... Еще Кучырь ходит... И даже Седьмой... — Уже не ходит, — поправил боцман. — После того как вернулся чудом на половинке своей посудины. И без мачт... Если бы ветер не пригнал... Из всей команды Седьмого осталось трое. Капитан кивнул: — Да, не ходит, а жаль. Да и Кучырь поговаривал, что пора бросать эту игру с морским дьяволом. Ладно, мы в самом деле ходим на Юг. И что дальше? Я сказал просто: — Хочу туда. За столом воцарилась тишина, матросы смотрели вытаращенными глазами. Сенешаль попытался что-то сказать, но боцман, повысив голос, рыкнул мощно: — А почему нет? Если благородный господин хочет, почему он должен себе отказывать? Если у него, конечно, есть чем заплатить. — Есть, — ответил я как можно небрежнее, играя богатенького наследника, который уже дорвался до папиного сундука. — С этим проблем не будет. В наступившем молчании капитан в задумчивости барабанил пальцами по краю стола, звук был такой, будто стучали камешками. — Вы где остановились? — Я сдвинул плечами. — Нигде. Я намеревался сразу на корабль.... Они переглянулись снова, всё то же нечто неуловимое скользнуло между ними, словно мгновенно обменялись целым каскадом слов и мыслей, сжав их неведомым архиватором. Капитан проговорил наконец с непривычной для человека его наружности деликатностью: — Благородный сэр... нам, конечно, приятно, что вы платите за такое дорогое вино и весь ужин, но... как бы это сказать помягче, благородных лордов так часто бьют по голове... и хотя у вас шлемы, но что-то в черепушке перебалтывается, верно? Вы что же, всерьез решили, что вот так можно прийти в порт, заплатить за проезд и сразу же отплывете? — Нет, — признался я. — Сперва приведу коня и свою собаку. Они снова переглянулись, в глазах капитана я увидел даже восхищение такой наивной наглостью. — Ах да, еще коня и собаку! А почему не стадо коров? — Думаю, — ответил я в тон, — коровы и за океаном — коровы. А такого коня и такой собаки не найти. Впрочем, как и такого корабля, как у вас. Он вздохнул: — А где поселитесь? — Не знаю, — ответил я честно. — Я же сказал, что въехал в город и сразу — в порт. Знатоки указали на этот кабак. Матросы уже смеялись откровенно, капитан качал головой: — Неужто за Перевалом все такие... Иварт, а не переселиться ли нам туда? Будем щипать их, как гусей. Состояние нагребем, сами лордами станем... Иварт прогудел зычно: — Дык неинтересно без моря. Капитан сокрушенно покачал головой. — И то верно. Какая жизнь без моря? Ладно, благородный сэр. Найдите место, где остановитесь, и сообщите нам. А мы перед отплытием на Юг пришлем гонца. Боцман гоготнул: — Если не забудем. Сенешаль тоже загоготал, наблюдая за моим лицом. |
