|
На эту сторону. И захватить власть над мирными и толстенькими обывателями. Но долгие годы, а то и столетия-тысячелетия это оставалось только сладостной мечтой, пока с этой стороны тоже не начали долбить стену. Да, я вроде бы решил проблему в своем духе. Перевоспитал их всех разом и отпустил на свободу, как говорится, с чистой совестью. Угроза вторжения не просто миновала, а… исчезла. Ввиду исчезновения армии вторгателей, а заодно и самого мира, откуда бы вторглись. Однако это значит, что те наиболее темные личности останутся здесь даже в самую темную ночь и даже в полнолуние. А это еще значит, что инквизиции работы прибавится. Как и палачам. Глава 4 Артур Шницлер появился немедленно, однако вошел в кабинет тихо и не делая резких движений, вдруг да вспугнет важную мысль сюзерена. Всегда собранный, настороженный и с недоверчивыми глазами, он показался мне больше смахивающим на духовника, чем на управителя хозяйством. Я поднял голову от бумаг на столе. Шницлер остановился и уставился в меня немигающими глазами. – Ваша светлость… – Та-а-ак, – произнес я, – чего это я тебя вызвал… – Мне это неведомо, – сообщил он. Я потер ладонью лоб. – Что я хотел… ага, вот!.. Я сегодня отбываю по важным делам. Он спросил быстро: – Надолго?.. Простите я должен знать, чтобы… – Просто отбываю, – повторил я веско, – по делам. Ты должен вести хозяйство так, словно моя светлость отлучилась очень надолго, однако… будь готов к тому, что могу вернуться в любой момент. Вернуться и потребовать отчет, что ты тут натворил. Он ответил с поклоном. – Все понятно, ваша светлость. – Не мечтай обворовать, – сказал я с угрозой, – и сбежать. Здесь должны понять, что такой орел и под водой найдет. И в земных норах. Марселю я уже сказал все необходимое. Вы с ним… эта, взаимодействуете? – Даже дружим, – заверил он. – Это хорошо, – сказал я и пояснил: – Я это учитывал, когда назначал тебя управляющим… лишь бы теперь ты не задрал нос. Он сказал торопливо: – Ваша светлость! Мы знаем, с вами не задерешь. – Вот и хорошо, – ответил я, – оставайся на хозяйстве, но помни, я все вижу. Теперь иди. Он повернулся и быстро дошел, почти добежал до двери, но там обернулся и, неслыханная дерзость, спросил настороженно: – Ваша светлость… вы отбудете по делам как герцог Альтенбаумбурга? Или снова, аки странствующий рыцарь? Я посмотрел на него строго. – Хочешь спросить, еду открыто под рев труб или же исчезну тайно, подобно ночному вору? – Ваша светлость, – ответил он уклончиво, – это очень важно. Я сказал веско: – У вас был необычный герцог. Так ведь? – Так… – И теперь у вас тоже хозяин не совсем простой, – сообщил я. – Потому не задавайте лишних вопросов. И ничему особо не удивляйтесь. Я могу покидать крепость под взмахи платочков и слезы юных дев, но могу и незаметно. Главное, Артур, я вернусь!.. И спрошу, кто как себя вел и в чей колодец плевал. Он поклонился, толчком натренированного зада открыл дверь и скрылся на той стороне. После его ухода я позволил сойти с лица беспечному выражению сильного и уверенного в себе человека. Герцогство нужно покинуть срочно, слишком все напоминает об Иллариане, здесь точно сойду с ума. Все время вижу ее в залах, на веранде, на вершине башенок, чудится ее чистый детский смех, ловлю непередаваемый запах ее волос… Но ехать к побережью и ждать Ордоньеса – долго. Можно, конечно, отправить с ним только арбогастра и Адского Пса, а самому махнуть в Сен- Мари на крыльях, но неизвестно еще, согласятся ли мои четвероногие друзья слушаться посторонних, даже если я им сам прикажу строго- настрого. |
