|
– Привет, Логирд, – сказал я слабым голосом. – Извини, встать нет сил… Он завис посреди комнаты, подлетел ближе. Глаза навыкате всматривались в меня без всякого сочувствия. – Там что-то стряслось? – А ты не знаешь? – ответил я вопросом на вопрос. – Нет, – ответил он. – Как-то восхотелось посмотреть, что там у вас… но туда не смог. Даже не понял, то ли от старых хозяев уцелели стены, то ли маги Ундерлендов поставили… И что там нашли на свою голову? – Если бы на голову, – пробормотал я. – Расскажите, – попросил он. – Я с магами не общался, – ответил я. – А с кем? Я отмахнулся. – А с кем я еще могу? Рыцари, рыцари, рыцари… – Расскажите, – повторил он. – Теперь я могу только так… пировать! Я рассказывал, он внимательно слушал, пару раз закружился от восторга, один раз подпрыгнул так, что исчез в потолке, это когда я упомянул летающие корабли. Рассказ я закончил на последнем задании, когда сжег все летательные штуки, не забыв сказать, что мое незримничество распространяется и на личину крылатого зверя и что теперь моей мощи хватает, чтобы брать с собой и меч. Логирд слушал с жадностью изголодавшегося, ученый, все новое интересно, я для него самый увлекательный опыт. – Значит, – сказал он уверенно, – исчезничество крылатого зверя выше, чем у человека!.. Или потому, что исчезников среди людей немало, против них много заклятий, амулетов, а такой зверь, как вот вы, уже редкость из редкостей!.. – Хорошо, – сказал я. Он спросил внезапно: – А что там в Ундерлендах произошло такое, что вдруг приоткрылась способность к исчезничеству? Я пробормотал: – Да вроде бы ничего… – Вспомните, – сказал он настойчиво. – Какая-то встряска, что-то на вас подействовало! Что-то высвободило еще одну возможность… Он смотрел пытливо, я ответил бараньи прямым и честным взглядом. Жди, щас расскажу весь свой позор, как попался сдуру, как едва не сожгли, как спасло вмешательство женщины, которую я вроде бы держал в Геннегау под замком, как вообще вел себя невероятно глупо… – Как-то молотком по пальцу попал, – сказал я, – может быть, это? – Больно было? – спросил он с интересом. – Хотя бы посочувствовал, – упрекнул я. – Конечно!.. Что я только и кого только не вспомнил! Он сказал деловито: – Могло послужить толчком. Боль, страдания, пролитая кровь – это главное для Терроса. Да, это верный путь!.. Боль и страдания!.. Думаю, вы сможете открыть в себе что-то еще… Я торопливо выставил перед собой ладони. – Нет-нет!.. И так чуть не кончился. Нет уж, мне хватит. Лучшее – враг хорошего. – Ваша воля тогда ослабла, – пояснил он. – А эмоции бурлили! Террос – это прежде всего дикая и почти неразумная мощь. Как только боль в вашем пальце утихла, вы снова все подчинили своей железной воле. – Ага, – сказал я, – железной, да. Жуткая мысль скользнула по спинному мозгу, не решаясь постучаться в череп, я спросил дрожащим голосом: – Погоди… Это что значит? Когда я сплю и себя не контролирую, Террос может захватить контроль? – Терроса нет, – сказал он терпеливо. – Он вообще не может существовать в теле человека. Но его способности стали вашими. Вы и без Терроса не всегда себя контролировали! Приходили в ярость, гневались… не контролируете, когда тянет к женщинам… – Это я контролирую, – заверил я уверенно и на всякий случай сплюнул, – еще с утра! Насчет ярости – другое дело. |
