|
– В еще больших сомнениях армландцы. Мы последние пять поколений только и жили мечтой отделиться от Фоссано и зажить без проклятых заболотных королей. Только потому и подняли вас на щит, как гроссграфа! Вы взяли курс на независимость Армландии, мы с вами ее добились. Король Барбаросса фактически признал отделение. А тут вдруг бросаете ее под ноги далекому заокеанскому императору… Я сказал с тоской: – Барон, ну хоть вы меня понимаете? Император далеко. Зависимость от него – пустой звук! А Фоссано рядом с Армландией, король Барбаросса крут и не всегда расчетлив. Он мог послать войска усмирять Армландию не ради выгоды, а ради чести и престижа. Он покачал головой, не сводя с меня пристального взгляда. – Сэр Ричард, сэр Ричард… Откуда вы? Вокруг вас все живут ради чести и престижа! Рыцарство пришло в это королевство, ведомое святой целью. Это простолюдины думают, как где урвать и чем поживиться. А ваши доводы, уж простите, рассчитаны больше на простолюдинов, чем на людей благородного сословия. Я вас, стыдно сказать, понимаю, но не ждите, что вас поймут и другие рыцари. Я вздохнул, с силой потер лоб. – Простите, барон, вы совершенно правы… Просто я побывал в этом проклятом анклаве… Он насторожился. – И что там произошло? На самом деле? – Я принял верное решение, – ответил я сварливо. – Мое маркграфство – легализация наших завоеваний! Пусть в моем владении совсем крохотный клочок земли, но все равно я в Сен-Мари уже не завоеватель, а маркграф королевства! Дверь распахнулась, слуги начали вносить еду сперва на подносах, потом уже вдвоем на просторных носилках, где красуются, исходя горячим соком и паром, хорошо прожаренные поросята, олени, вепри, горные бараны, ягнята, а также горки коричневых тушек всевозможных птиц и птичек, от огромных, как страусы, до крохотных комочков, размером с лесной орех. Бобик смотрел счастливыми глазами и едва не потирал лапы. Барон лишь повел глазом, я сказал радушно: – Барон, выбирайте. Он отмахнулся. – То же, что и вы. Или что ваш Бобик. Я сказал повару, что сопровождал слуг: – Барону, что и Бобику. Главное – столько же. У повара, что старался выглядеть деревянным истуканом, по губам скользнула мимолетная улыбка. Слуги под его присмотром начали перегружать на золотые блюда отобранные нами кушанья, остальное унесли, провожаемые тоскливым взглядом Бобика, хотя у него под столом на огромном подносе и поросенок, и пара птиц, и куча мелких поджаренных тушек. Барон ел степенно и молча, я поглощал пищу намного быстрее, удивляя его аппетитом, в голове вертелась и звенела жестяными крылышками назойливая мысль: ну вот и дождался… У крестоносного войска свои принципы. Высокие. Твердые. Благородные. А ведь подумать только, весь современный мир – не будем лицемерить – и здесь, и там создан и сформирован шайками бандитов. Это на Востоке и в Древнем Риме текла так называемая цивилизованная жизнь, а за пределами Римской империи множилось население, не знавшее ничего, кроме своего села и ближайшего леса. Так по всем необъятным и диким просторам Европы. Но самые безбашенные, которым претило работать, собирались в шайки и грабили крестьян. А потом придумали новый способ дохода: приезжали в село и объясняли, что отныне не обидят, если им будут выплачивать столько-то и столько-то. И даже будут защищать от других разбойников, если те появятся. Это называлось «налоги». Другие не появлялись довольно долго, не сразу распространилась идея, что можно жить и вот так, не работая, а только «давая защиту», но затем начались стычки между разбойничающими шайками за сферы влияния, как сказали бы сейчас. |
