|
Повар снял крышку и сунул поварешку в котел, а слуги подставили глубокие миски.Я довольно потер ладони:— Посмотрим, посмотрим, чем у вас тут кормят гостей!— Гостей кормят иначе, — заметила Вирландина.— Да? А я хто?— Хозяин, — ответила она мирно.Я не ответил, сделав вид, что всецело поглощен тарелкой, что осторожно ставят передо мной, настолько полную, что вот-вот прольют мне на штаны.Но не пролили, я с облегчением перевел дух и сказал с оптимизмом:— Судя по запаху, шедевр… Но сейчас проверим, насколько это соответствует…Повар и слуги не отрывали от меня взглядов, Вирландина тоже поглядывала с усмешкой, но я видел, что и ей очень хочется, чтобы мне понравилось. Не только слышать, что да, понравилось, женщины ее типа как-то чувствуют, когда врем, но воспринимают философски и даже с улыбкой, весь мир врет, а мужчины — вечные дети, врут на каждом шагу, надо их принимать такими, иначе хоть в монастырь, но ведь и там врут…Я быстро работал ложкой, и хотя за едой самое время поговорить, но я сосредоточенно выловил все куски мяса, сожрал похлебку, выскреб остатки, сильно наклоняя миску, и со вздохом сожаления отодвинул.— Да-да, чересчур вкусно… Такого повара повесить мало.Вирландина изумилась:— За что?— За шею, — ответил я. — Но можно и… скажем, ну, за ногу.— А почему?— От такого супа не оторваться, — пояснил я, — даже когда на отечество нападут враги!.. А это недопустимо. Родину нужно защищать! Потому такого повара можно подозревать в работе на чужое государство, подготавливающее внезапное нападение.Она медленно и чарующе улыбнулась.— А что вы еще скажете о десерте…— Мужчины сладкое не едят, — сказал я твердо. — Это немужественно. Но сегодня в виде исключения давайте, давайте! И побольше.Она поинтересовалась смеющимся голосом:— И как часто у вас бывают такие исключения?— Всегда, — ответил я еще тверже. — Я же человек исключительный, не знали? И вообще каждый человек исключение, не за столом будь сказано, но до сих пор в такое не верю.— Надеюсь, — сказала она, — поверите вот в это…Слуги внесли на носилках большой торт, я указал, с какого конца отрезать для меня, затем появились медовые пироги, я сказал с энтузиазмом:— А в Варт Генце, как погляжу, жить можно!— Надеюсь, — произнесла она ровным голосом, — вы в самом деле в этом убедитесь.— Уже убедился, — заявил я. — Какой супчик!.. А пироги?.. Слава Варт Генцу!.. А что у вас еще есть? Кроме залежей соли? Руда какая-нибудь, лес строевой вблизи сплавных рек?Она ответила очень серьезно:— Вы не поверите, но все это есть, и даже больше. И, главное, самые полные карты у меня.— В интересах семьи? — спросил я.Она ответила с мягкой улыбкой:— У нас хорошая дружная семья. Я имею в виду ту, из которой я родом.— И которой вы способствовали и покровительствовали, — добавил я. — Они, значит, занимались всеми разработками?— Только наиболее прибыльными, — уточнила она спокойно. — И торговлей.— А политикой?Она покачала головой:— Я не советовала своей родне в это вмешиваться. Марсал, Родерик и Эразм очень ревниво следили, чтобы все оставалось только в их руках.Глава 9Я взял пирог обеими руками, повар смотрит с восторгом, аппетит у меня вообще неслабый, а сегодня еще и не успел пообедать, зарывшись в бумаги, удачный повод показать уважение этому дому, пожрав все на столе и потребовав добавки.— Мудро, — согласился я. — Политика может меняться, а экономика всегда экономика, людям каждый день надо что-то есть и во что-то одеваться… Вы уж дайте список вашей родни, чтобы я кого-то из них ненароком не подвесил на дерево. |
