|
— Теперь о вас знают!.. И вас освободят!Двери донжона распахнулись, выскочили двое стражей, а ними быстро вышел крупными шагами мужчина в теплой одежде, чуть за сорок, самый расцвет мужской силы, крупный и широкий в плечах, за плечами красный плащ, скрепленный на груди большим рубином в массивной золотой оправе.Огромное лицо дышит важностью, спесью и гордыней, грудь широка, весь словно вырублен из гранитной глыбы, которой лишь слегка придали человеческие очертания, не заботясь о мелочах.Несмотря на бешенство, я дрогнул и торопливо наложил на тетиву новую стрелу. Он двигается в мою сторону быстро, несмотря на всю свою громоздкость, взгляд прикован к моему лицу.— Кто такой? — прорычал он. — Как посмел?Я торопливо натянул тетиву. Барон был уже шагах в пяти, когда я отпустил кончик стрелы. Не желая рисковать, я нацелил ее прямо в его левый глаз и отчетливо видел, как стальное острие ударило точно в середину.И… стрела отлетела в сторону. Барон все так же смотрел на меня немигающе, на губах появилась торжествующая улыбка.— Смертный, — проговорил он со вкусом, — смертный… человечишко…Я заорал:— А ты кто?— Бессмертный, — с удовольствием ответил он и даже остановился, любуясь моим потрясением. — А вот ты, мелкая букашка…Я молниеносно выхватил меч, арбогастр сделал скачок, я обрушил тяжелый клинок на непокрытую голову. Удар едва не вывернул мне кисть. Нечто непостижимое отбросило лезвие с такой мощью, что я с трудом удержал рукоять.Арбогастр с готовностью развернулся для нового удара, но барон уже сам неспешно двигается ко мне, голова чуть наклонена, взгляд стал прицельным, а шаги начинают убыстряться с каждым шагом.— Прочь! — заорал я. — Зайчик…Ветер засвистел в ушах, а когда я рискнул оглянуться, даже замок на горизонте совсем крохотный продолжал уменьшаться. Если барон и гнался за мной, то совсем недолго.Как хорошо, мелькнула стыдливая мысль, никто не видит. По мнению моих рыцарей, я не должен падать до такого неслыханного позора, как отступление. Это лишь по моему мнению, кто убежал — тот может и вернуться, в отличие от погибшего, пусть даже очень красиво, возвышенно и доблестно.Арбогастр перешел на шаг, я сперва удивился, потом сообразил, что он откликается на мое невысказанное вслух решение, еще даже не оформленное, но уже почти принятое.Надо попытаться еще. Мне показалось, губы барона шелохнулись, когда я вскидывал лук и натягивал тетиву. А это значит, мог успеть произнести заклятие неуязвимости.Однако это не значит, что подобная неуязвимость длится долго. Ничто не дается даром: либо неуязвимость всего на несколько минут, либо должна высасывать из него все силы, а на это непохоже, стоит вспомнить его цветущий вид.— Разворачиваемся, — сказал я. — Зайчик… давай обратно, только теперь не прямо во двор.Глава 6Арбогастр фыркнул, мол, любая засада нам нипочем, однако понесся сперва по своим следам, затем чуть левее, где в прошлый раз я заметил довольно высокую и крутую гряду.Барон уже на коне, выехал со двора, не обращая внимания на разбросанные трупы. Дворня утаскивает их через снежные завалы к ближайшему оврагу, женщин увели в помещение, а щедро пролитую кровь засыпают снегом.Вряд ли барона тревожит вид крови, но ее пугаются лошади, так что все объяснимо и правильно.Я проследил за ним взглядом: направляется в сторону ближайшего села, что тоже понятно и объяснимо. Его вооруженную охрану замка я порубил, нужно срочно набрать новых крепких, сильных мужчин, способных управляться с оружием.Лук Арианта с готовностью лег в мои руки, и пока барон неспешно едет, чуть покачиваясь в седле, я наложил стрелу, цель достаточно заметная, взял на прицел сперва лицо, потом взглянул на грудь, прикрытую толстой тканью обычного жилета, пусть и богато украшенного золотыми нитями. |
