|
И уж тем более прекрасны, хотя и просты были слова песни, в которую мальчик вложил, к тому же, весь пыл наивного детского восторга.
В Аквитании много зелёных лугов, И широких долин, и шумящих лесов, Много быстрых потоков и светлых озёр. Много дев величавых, чарующих взор. Но одна лишь затмила сияющий свет, Нету к ней равнодушных, и равных ей нет. Элеонора! Элеонора! Элеонора! Было юной принцессе пятнадцать годов, Много сваталось к ней дорогих женихов, Венценосных, могучих и гордых собой. Все мечтали назвать её милой женой. Но принцесса охотилась в дивных лесах, Не мечтала о знатных тогда женихах Элеонора! Элеонора! Элеонора! И однажды под сенью зелёных ветвей Юный рыцарь навстречу вдруг выехал к ней. С чистым взором пылающий встретился взор, И раскинуло небо над ними шатёр. Так решилась красавицы дивной судьба. Рыцарь Ричард! Тебе подарила себя Элеонора! Элеонора! Элеонора! А уж князь обещание дал жениху, И грядущая свадьба у всех на слуху. Сам французский король – Леонорин жених. Дева, счастлива будь! Позабудь о других! Но не рада красавица этим вестям, Подставляет платок неутешным слезам Элеонора! Элеонора! Элеонора! В тихой роще в ночи повстречались они. «Не ревнуй меня, Ричард, и прочь не гони! Не по воле своей я просватана. Но Лишь твоею я буду теперь всё равно!» И ответствовал рыцарь, свой гнев затая: «Если мил я тебе, ты навеки моя, Элеонора! Элеонора! Элеонора!» Обменялись перстнями, губами слились, Обещали друг другу любовь на всю жизнь, И на утро другое назначили час, Чтоб в часовне одной обвенчаться тотчас. Эту ночь не спала, ожидая рассвет, И тайком ото всех вот уж скачет чуть свет Элеонора! Элеонора! Элеонора... До часовни они не доехали, нет! Алой кровью зари обагрился рассвет, Девять стрел прилетели из тёмных кустов. Юный рыцарь упал. И погибла любовь... Рыцарь Ричард предательской скошен рукой, Не успев стать невестой, осталась вдовой Элеонора! Элеонора! Элеонора! С нелюбимым её повели под венец, Разлучили с возлюбленным брат и отец! Из засады стреляли, сраженья страшась, Опьянённые злобою княжич и князь. Но влюблённый в объятьях её умирал, Холодея, её целовал и шептал: «Элеонора! Элеонора! Элеонора!» И отныне не властвует время над ней, Вот уж двух покорила она королей. Холодна будто мрамор, как бронза тверда, Неизменно прекрасна. Всегда молода. Всяк в любви ей клянётся, обеты даёт, Но как прежде любимого рыцаря ждёт Элеонора! Элеонора! Элеонора!
– Ты мог бы стать хорошим менестрелем, мальчик! – проговорил сир Седрик, когда Ксавье умолк. – Голос у тебя действительно очень высокий, но нежный и глубокий – дамы это обожают. А баллада и впрямь чувствительная, вон даже у твоего рыцаря слёзы в глазах появились! Впрочем, возможно, это от избытка доброго кентерберийского вина. Значит, спать пора, господа! Я готов разделить свою постель с сиром Эдгаром , а для тебя, малыш, найдётся широкая лавка внизу. Думаю, вы не захотите спать до полудня и приехать в город к закату.
Глава пятая Королева и принцесса
Утром обнаружилось, что от дома Седого Волка идёт неширокая, но удобная дорога, которая, пересекая ложбину, проходя мимо небольшой деревни, подводит к броду через реку, затем углубляется в лес и выводит к большому наезженному тракту, по которому верхом до Кентербери не более часа езды. |
