– И что ты ответил? – почти равнодушно спросил старый рыцарь, продолжая рассматривать убитую птицу.

Эдгар вновь едва не рассердился: в самом деле, ведь старый хитрец давно обо всём догадался, но хочет заставить его выступить в роли просителя!

– Я ответил, что в Англии вообще никого не знаю. Но по дороге в Кентербери повстречал рыцаря, который один стоит целой свиты и лучшего воинского отряда, который, к тому же, кажется мне безупречно честным и отважным и достоин стать защитой двух благородных женщин.

Слова юноши прозвучали почти с вызовом, и Седрик понял, что дальше играть в догадки уже нелепо.

– Это ты обо мне, да? Ну что же, спасибо! А что сказала королева, когда ты ей объявил, что хотел бы позвать в её свиту угрюмого лесного дикаря?

Эдгар улыбнулся:

– Её величество слышала о вас, сир Седрик. Правда, среди всех Сеймуров, которых она припомнила, вас явно не было, зато прозвище «Седой Волк» ей оказалось знакомо. Ваша слава ушла далеко за пределы этой долины. И королева ничего не имеет против того, чтобы такой знаменитый воин сопровождал её в Мессину.

– Она то не против! – старый рыцарь сердито дёрнул бровями и отвернулся, преувеличенно старательно привязывая убитую дрофу к седлу, под которым уже болтались тушки двух зайцев. – Она не против, понятное дело, когда в её благословенном королевстве дело дошло до того, что и положиться уже не на кого! Но я то чего ради должен бросать дом и эту прекрасную долину, где всегда есть дичь и доброе вино, и на старости лет отправляться в какую то жаркую Сицилию? Не скрою, мне очень по душе Ричард Львиное Сердце, уже хотя бы потому, что его ненавидят все нынешние просвещённые умники, болтающие о благородстве и продающие душу за лишний земельный надел, все, кто ненавидят рыцарство, все, кто не понимают настоящей отваги и не умеют сражаться. Я всегда любил таких, как он, хотя такие обычно покоряют полмира и остаются ни с чем – они слишком велики для земной славы... Однако мне король ничего не поручал, и я не обязан оказывать ему услуги в его брачных затеях. И потом, Эдгар, тебе не кажется, что мне просто напросто поздновато пускаться в такое предприятие? Знаешь, сколько мне лет?

– Лет пятьдесят пять, я думаю, – наугад ответил кузнец.

Старый рыцарь подавился смешком.

– Ну да! Ты дал мне на десять лет больше, чем королеве. И чуть меньше ошибся. В этом году, если только я и сам не запамятовал, мне должно сравняться семьдесят пять.

– Невероятно! – вырвалось у юноши. – Спрашивается, кто занимается колдовством – её величество или вы, мессир? Да и потом – какая разница, кому сколько лет, если вы сидите в седле, сражаетесь, стреляете из лука наверняка лучше, чем многие знаменитые рыцари? И если вам нравится драться с разбойниками, то отчего бы не отважиться на далёкое путешествие?

Пока он говорил, они успели выехать из зарослей, пересечь реку, и вдали уже показался обрыв и прилепившийся к нему необычайный дом Седого Волка. Нарушая тишину, послышался басовитый лай Кайса, издали зачуявшего хозяина.

Старый рыцарь долго молчал, не отвечая на пылкие слова Эдгара, потом вдруг резко натянул поводья, и его конь тотчас послушно остановился. Во взгляде, который Седой Волк устремил на своего молодого спутника, тот увидел всё, что до сих пор Седрику легко удавалось скрывать: глубокое волнение, вызванное внезапным сильным искушением, досаду и горечь от того, что это искушение и впрямь пришло так поздно, нескрываемую зависть к юности и дерзости.

– Знаешь, мальчик, сколько долгих, страшных, невероятных путешествий мне пришлось уже испытать? – тихо проговорил Седрик. – Знаешь, сколько сражений мне выпало? Сколько душ я отправил в ад, а может, не дай Бог, кого и в рай отправлял.