Рилла проспала до восьми утра следующего дня, а в восемь внезапно проснулась, вздрогнув от неожиданности, когда кто-то произнес грубым, резким голосом:

— Эй, вы двое, проснитесь. Я хочу знать, что это значит.

Рилла, как было приказано, быстро проснулась. В комнате стояли трое — один из них мужчина, — и все они были ей совершенно незнакомы. Мужчина был крупным малым с пышной черной бородой и сердитым пристальным взглядом. Рядом с ним стояла женщина, — высокая, худая, угловатая особа, с ярко-рыжими волосами и в неподдающейся описанию шляпе. Она выглядела даже еще более сердитой и удивленной, чем мужчина, — если такое было возможно. На заднем плане присутствовала еще одна женщина — очень маленькая старая леди, которой явно было не меньше восьмидесяти. Несмотря на миниатюрность, она поражала своей внешностью: одетая во все черное, со снежно-белыми волосами и живыми, черными как уголь глазами на мертвенно-бледном лице. Она была изумлена не меньше своих спутников, но, как почувствовала Рилла, смотрела совсем не сердито. Рилла также осознала, что произошла какая-то ошибка… ужасная ошибка. Затем мужчина сказал, еще грубее, чем прежде:

— Ну, хватит. Кто ты и что тебе тут нужно?

Рилла приподнялась на локте — она выглядела и чувствовала себя совершенно сбитой с толку и растерянной. Ей было слышно, как старая черно-белая леди на заднем плане тихонько посмеивается. «Она, должно быть, настоящая, — подумала Рилла. — Уж такая мне, наверняка, не приснилась бы». Вслух она, почти задыхаясь, произнесла:

— Разве это не ферма Теодора Брустера?

— Нет, — сказала рыжеволосая женщина; это были ее первые слова, — это наша ферма. Мы купили ее у Брустеров прошлой осенью. Они переехали в Гринвейл. Наша фамилия — Чапли.

Бедная Рилла снова упала на подушку; ее охватил ужас.

— Прошу прощения, — сказала она. — Я… я… думала, что здесь живут Брустеры. Миссис Брустер — моя знакомая. Я Рилла Блайт… дочь доктора Блайта из Глена св. Марии. Я… я ехала в город с моим… моим… этим мальчиком… и он выпал из поезда… и я выпрыгнула следом за ним… и никто этого не видел. Я знала, что мы не сможем добраться домой до ночи, а надвигалась буря… так что мы пришли сюда и, когда обнаружили, что никого нет дома… мы… мы… просто влезли в окно и… и… расположились как дома.

— Оно и видно, — сказала рыжеволосая женщина саркастически.

— Басни! — фыркнул мужчина.

— Мы не вчера родились! — добавила рыжеволосая.

Мадам Черно-Белая не сказала ничего; но, когда другие двое произносили свои любезные замечания, она почти сложилась пополам в конвульсиях беззвучного смеха, покачивая головой из стороны в сторону и взмахивая руками.

Рилла, уязвленная враждебным отношением супругов Чапли, мгновенно вернула себе самообладание, но потеряла хладнокровие. Она села в постели и сказала самым высокомерным тоном:

— Не знаю, когда вы родились и где, но, должно быть, в тех местах прививают очень странные манеры. Если вы будете так любезны, чтобы покинуть мою комнату… э-э… эту комнату… и дать мне возможность встать и одеться, я не буду более злоупотреблять вашим гостеприимством. — Рилла говорила с убийственным сарказмом. — И я щедро заплачу вам за еду, которую мы съели, и за ночлег.

Черно-белое видение на заднем плане сделало движение руками, словно аплодируя, но не произвело никакого звука.