Грудь у кормилицы посинела. Затем почернела, пошли пятна, началось заражение и горячка.

Кормилица умерла через несколько дней в страшных мучениях.

«Ты сжимала ее грудь и звонко смеялась, — сказал хунно, когда Бертхильде исполнилось семнадцать лет. — „Никогда не забуду твое лицо в этот миг“.

Кажется, он так и не научился видеть в ней свою дочь.

Он видел только маленькое чудовище, сжимающее грудь красивой молодой женщины.

— Такая сила не бывает человеческой, — решили старейшины. — Девочка посвящена богам.

И маленькую Бертхильду отдали старухам, в священную рощу.

Теперь она воин. В отличие от других девушек, отданных в обучение к великим матерям, ее не учили гадать, ее учили сражаться. И убивать.

— Римляне думают, что мы их убиваем, — говорит вредная старуха. — О, нет. Мы их не просто убиваем. Мы приносим их в жертву.

Старуха щурится. Корявые пальцы с распухшими суставами берутся за жертвенный нож, сжимают рукоять. Старая Альбруна очень сильна, несмотря на внешнюю дряхлость. Иначе как бы она могла приносить жертвы?

Жертвы, думает Бертхильда. Она смотрит, как старуха перебирает круглые плашки с рунами, ссыпает их в кожаный мешок. Затем Альбруна снова начинает возиться с ножом — лезвие из черного стекла, обсидиана, отсвечивает в тусклом свете. Кажется, на ноже навсегда застыла кровь, а внутри переливающихся черных граней живут души мертвых.

Руны всегда дают ответ, но его нужно проверить гаданием по птицам. Другое надежное гадание — с помощью коней.

Ослепительно белые кони, живущие в священных рощах. Их запрягают в колесницу и объезжают на ней вокруг рощи. Фырканье коней и будет ответом. Его только нужно уметь растолковать…

Но можно гадать и на внутренностях пленных врагов. Это надежнее всего. Бертхильда пожимает плечами. Особенно, когда врагов так много, как римлян.

— Асы когда‑то завоевали и сделали своим мир Ванов, — говорит старуха. — Теперь он называется Асгард или Верхний мир. Мы же живем в Миддгарде — Среднем мире.

Бертхильда терпеливо кивает. Это знают даже дети.

— Ваны проиграли в прошлый раз. — старуха не умолкает. — И Ваны хотят обратно свой ледяной мир. Они снова хотят дышать льдом и туманом. Они мечтают превратить наш мир в свой замерзший Вангард.

Бертхильда смотрит на старуху сверху вниз. Она высокого роста, крепкая, с длинными белыми косами.

Как у любого воина, ее лицо в шрамах. Их даже слишком много — для молодой женщины, которой бы давно пора замуж.

Но — нет. Она умрет девственницей. И умрет — в бою. Так предназначили боги.

Тиуториг, думает Бертхильда невольно.

Глядя на него, ей хочется плакать.

Про него говорят, что он сам отрубил себе руку. Теперь она служит ему, как собака. Бегает по ночам и приносит добычу.

А еще ночью эта рука подползает и душит его врагов.

Поэтому никто из германцев не рискует связываться с Тиуторигом.

Однорукий воин, обладающим даром впадать в священное воинское безумие. И еще он — колдун.

Потому что от одного его взгляда у Берты тянет внизу живота и слабеют колени.

— …но, боюсь, — говорит старуха, — пытаясь отсрочить явление Ледяного Волка, мы незаметно для себя начали его подкармливать.

Волк уже вырос, Берта.

Он огромен, и злобен, и вонюч.