В полумрак, в туман, скрадывающий расстояния и звуки, уходила и растворялась без следа вереница обозных повозок. Она тянется отсюда на милю, не меньше. Обоз трех легионов готовится к выходу вслед за воинами.

А здесь — особый груз, нуждающийся в особой охране.

Фанний протянул руку, провел по ткани плаща. Посмотрел на ладонь. Мокрая. Ночной туман, что ж ты хочешь. Ветер донес до оптиона запах торфяного болота, влажный переквак лягушек… Будь проклята Германия, подумал Фанний. Я‑то что здесь забыл?

Рядом рассмеялись. Тихими женскими голосами, словно рассыпались в траве мелкие колокольчики.

Фанний мгновенно проснулся. Вскинулся, как охотничий пес на добычу. В полутьме за повозкой возникла темная фигура, двинулась к оптиону.

— Эй, солдат, — сказали негромко, женским голосом. — Подойди, солдат.

Фанний сглотнул.

Проклятые варварки! Гемки. Заложницы. Все высокого рода, дочери и племянницы царей германцев. И все — высокие, красивые. Трахнуть их порой хотелось так, что зубы сводило.

Чтобы не смотрели на солдата, как на коровье дерьмо.

Оптион решился, шагнул вперед… Остановился. За это могут и кастрировать. Не про тебя, оптион, этот кусок. Не про тебя.

— Боишься, солдат?

Голос волновал, словно водили по затылку мягкой женской ладонью.

Девушка шагнула на свет, и оптион, наконец, ее разглядел. Высокая германка с суровым, полумужским лицом, изуродованным множеством шрамов. С длинными светлыми волосами, заплетенными в две косы. Куртка — безрукавка, штаны… На бедрах — пояс с ножом. Что?!

Это не заложница! Это… Оптион потянулся к мечу, но не успел. Германка оказалась совсем близко.

Хррр. Аа!

Оптион замер. В следующее мгновение горячее и соленое наполнило рот, хлынуло на грудь. Фанний закашлялся. Что за… ерунда… к воронам! Сделал шаг, чтобы ударить мечом…

Мокрые от крови пальцы заскользили по рукояти гладия.

— Отдохни, солдат, — сказала германка. Светлые глаза ярко блестели в полутьме. Черные капли на лице.

Резкая боль пронзила живот оптиона.

Германка вырвала нож. Кровь метнулась следом и залила весь мир. Море крови. Океан крови, блестящей под лунным светом.

Оптион начал падать. Тонуть. Медленно, преодолевая сопротивление тягучей черной жижи.

— Тре… — хрипнул он. Фанний опустился на самое дно, ударился мягко, почти невесомо. — Тре… во…

«Тревога». Но его уже никто не услышал.

Виктор зевнул, расправил плечи. Затем вспомнил о вчерашнем и почесал затылок. Дела… Легат вручил ему записки. Верно. А срок, когда их нужно отдать адресатам, он разве назвал? Виктор наморщил лоб.

Нет, кажется…

Не назвал.

Получается, можно отложить наказание на далекое — далекое будущее? Виктор хмыкнул. Хороший фокус, но, боюсь, легат его не оценит…

Ох, задачка. Кому вообще охота попадать к палачу?

Оптион второй когорты только присвистнул, когда Виктор объяснил, что у него за дела. «Приказ легата, значит?» Оптион посмотрел с сочувствием. Понятно, понятно. «Держись, арматура. И топай, куда велено».

Виктор кивнул. Он бы с большим удовольствием перекинулся бы сейчас парой слов с Титом Волтумием, но центурион умотал в конец легионной колонны. И пока даже не думал возвращаться. Подождать? Виктор почесал затылок в очередной раз.

Только хуже будет, честно признал он. Я просто тяну время.

Интересно, что в записке? Розги? Или плеть?

Или — лишение на время воинского ремня?! Виктор невольно схватился за кингулум, вздохнул. Это позор.