Возвращаться в гостиницу Эдварду не хотелось. Ему не давало покоя чувство, будто его ждут где-то. Он сел в "ягуар" и через несколько минут уже медленно ехал по набережной в сторону Трастевере. Проезжая по мосту Гарибальди, он бросил взгляд на остров Тиберина: на этом сложившем весла корабле отправилась в свое последнее плавание Оливия.

 Он без труда отыскал площадь возле церкви Санта Мария ин Трастевере, где спал глубоким сном после той странной ночи в таверне "У Ангела". Дальше он пошел пешком.

 Эдвард шел по тем же улочкам и переулкам, что и при первой ночной прогулке вместе с Лючией, девушкой, которая привела его в другой Рим и навсегда впечатала образ этого другого города в его сердце.

 Арки, темные своды, часовенки... тишина и сумрак. Эдвард шел уверенно и спокойно, словно прекрасно знал дорогу.

 И он без всякого усилия нашел то, что искал. Или, быть может, то, что он искал, нашло его само.

 В какой-то момент он вдруг понял, что стоит перед невысоким старинным домом. Над входом была прибита вывеска: "Таверна "У Ангела"".

 Сердце его сильно билось, когда он спускался по лестнице в просторный подвал.

 Керосиновые лампы и несколько факелов на стенах освещали помещение. Слуги, хлопотавшие возле очага, сошли, казалось, с гравюры Пинелли. И хозяина Эдвард узнал - того, худого и длинноволосого.

 В таверне не было никого, кроме женщины, сидевшей за грубо сколоченным столом спиной ко входу. Светлые распущенные волосы поверх старинной шали...

 От радости на глаза Эдварду навернулись слезы. Он поспешил к женщине.

 Это была не Лючия. Волосы оказались просто седыми. А платье - обычным, цыганским. Лицо, когда-то, несомненно, красивое, теперь было испещрено морщинами. Однако возраст ее определить было невозможно.

 Женщина улыбнулась Эдварду:

 - Отчего так смотришь на меня? Садись!

 Эдвард медленно опустился против нее на стул.

 - Я ищу одну девушку...

 - Разве не меня? - Женщина рассмеялась. Смех был легкий, девичий. Эдвард, словно загипнотизированный, не мог отвести от нее глаз.

 - Знаешь, кто я?

 Эдвард не отвечал. Она тряхнула головой, и легкие седые волосы упали на ее лицо.

 - Я - колдунья... Хочешь выпить?

 Она поднесла кувшин с вином к стакану, вдруг оказавшемуся перед ним, но Эдвард отказался от угощения, закрыв стакан рукой.

 - Зря отказываешься. Вино легкое. Я люблю такое.

 - Вы... вы тоже приходите сюда каждый вечер? - Эдвард не знал, как ему говорить с этой странной женщиной.

 - Как Лючия?

 - Вы знаете ее?

 - Здесь все ее знают.

 Эдварду казалось, что он снова погружается в атмосферу того, первого вечера.

 - Скажите мне что-нибудь о Лючии. Я так долго искал ее.

 - Могу рассказать тебе кое-что из ее прошлого. Я же колдунья. Все знаю.

 Эдвард кивнул. Женщина опустила глаза. Казалось, она смотрит внутрь себя.

 - Лючия была незаконной дочерью одного из князей Анкизи. И у нее был вольнолюбивый, бунтарский характер. Она стала натурщицей художника Марко Тальяферри. А поскольку любила его, то и ушла к нему...

 - Продолжайте, прошу вас...

 - Тальяферри знал, что он - перевоплощенный Иларио Брандани. Поэтому всю свою короткую жизнь он провел, занимаясь живописью и поисками. Поисками того, что могло бы его спасти.

 - А что могло его спасти?

 Эдвард уже предчувствовал ответ.

 - Знак повеления. Неужели ты еще не понял, что является знаком повеления? - Женщина рассмеялась. - А ведь почти с тех пор, как приехал в Рим, все время носишь его с собой.

 - Медальон!

 Женщина кивнула.