– Ух ты! – уважительно проговорил он.

До Митюкова тоже дошло.

– Почем брал?

– Около двух с половиной миллионов иен.

– Почему иен?

– В Японии брал.

– Сколько же это на нормальные деньги?

– Штук двадцать. Или чуть больше, – небрежно отозвался я. – Точно не помню.

– Рублей?

– Ну, полковник! Рублей! Баксов, конечно.

Я засунул Настену в салон, передав ее Ольге в руки, потом забрался сам и, помахав Митюкову, выехал из гарнизона, с нечестивым злорадством наблюдая в зеркало заднего вида, как Митюков стоит возле КПП, смотрит мне вслед и ошарашено чешет в затылке.

– Я и не подозревала, что ты такой тщеславный, – заметила Ольга.

Я возразил:

– Я не тщеславный. Я мстительный. Как верблюд.

– Разве верблюды мстительные?

– Еще какие! Попробуй обидеть верблюда. Он тебя обязательно оплюет. Хоть через год.

– Ты переплюнул верблюда. Оплевал бедного полковника через пять лет.

– Бедного? – переспросил я. – Ты бы видела его дачу на Истре!

– А ты видел?

– Я строил на его даче забор. Еще в бытность салагой.

Некоторое время мы ехали молча. Потом Ольга спросила:

– Ты ничего не хочешь мне объяснить?

– Про что?

– Почему ты проиграл бой этому Егорову?

– И после этого ты говоришь, что я тщеславный?

– Не увиливай. У тебя была возможность попасть в него не меньше трех раз. А ты не стрелял. Я сверху все видела.

– Ну, знаешь! Со стороны всегда все видней.

– Ну хорошо. А зачем ты сделал вид, что подвернул ногу?

– Сдаюсь, – сказал я. – Ему очень хотелось выиграть. А мне на это было в высшей степени наплевать. Не веришь?

– Верю, пожалуй. Но не понимаю. Ты всегда был очень азартный.

– А я и сам не все понимаю, – признался я. И я действительно не понимал.

Практически ничего. А когда начал понимать, было уже поздно.

– Странный он, этот подполковник Егоров, – помолчав километров пять, заметила Ольга. – Чем‑то похож на тебя.

– Вот как? Чем?

– Вы из одной казармы.

Вот этим он меня и купил. Да, из одной казармы. Как я ни злился на него за эту проверку по форме 20, но он мне нравился. Он был свой. Он был из моей прошлой, но не забытой жизни, из которой я был вышвырнут волей паскудно сложившихся обстоятельств. Запах кожи офицерских портупей, оружейной смазки, острый озноб ночных диверсионных рейдов, сама атмосфера насмешливости, постоянных взаимных подначек. Он нес на себе печать этой жизни. И я ему, если честно, завидовал.

Потому и злился.

Подполковник Егоров. Хрен с бугра. Человек, который не любит проигрывать. А кто любит?

Я вспомнил про телефон, который он мне дал, и выбросил бумажку в окно.

Не собирался я звонить по этому телефону.

Нужно будет – сам позвонит. И номер моего сотового узнает. Если нужно.

Я не ошибся. Он позвонил через три дня.

III

«Я, Пастухов Сергей Сергеевич, заявляю, что согласен добровольно, без принуждения, пройти проверку на полиграфе. Мне объяснили процедуру проверки, я не имею возражений по существу ее проведения. Настоящим я полностью освобождаю специалиста, проводящего обследование, от всех претензий и исков с моей стороны в связи с этим и не возражаю против передачи результатов проверки заинтересованной стороне.