– И ни слова о Профессоре?

– Ни слова, – подтвердил Голубков.

– Откуда же Пастухов получил о нем информацию?

– Есть очень простой выход. Спросить об этом самого Пастуха.

– Думаешь, скажет?

– Может сказать. Мы всегда доверяли друг другу. Иначе не могли бы вместе работать. А может и не сказать, если у него есть на то причины. Но спросить стоит. Профессор сам сказал, что информация о нем ушла к Пастуху?

– Нет. Сначала он спросил, известна ли мне фамилия Пастухов. Как я понял, он задавал такой вопрос всем, с кем беседовал на эту тему. Я подтвердил, что Пастух – наш человек. После этого он и сказал. Ты давал кому‑нибудь наводку на Сергея?

– Ни единой живой душе. Ведь для нас главная ценность этих ребят в том, что из них никто нигде не засвечен.

– Значит, люди Профессора вышли на него сами? – предположил Нифонтов. – Как?

– Об этом нужно спросить Профессора.

– У него спросишь! – проговорил Нифонтов. – Насколько я понял, Пастухов задействован в какой‑то их комбинации с городом К. И что‑то у них не ладится – в частности, как раз из‑за Пастухова. Профессор затребовал все установочные данные на него и все его связи.

– И ты дал?

– Как я мог не дать?

Голубков нахмурился:

– Эти ребята – наши агенты. По сути, секретные сотрудники. А ведь даже в милиции ни один опер не откроет имя своего агента самому высокому начальству!

– Ситуация необычная. Пастухов не просто получил полную информацию о Профессоре, но попытался передать ее третьим лицам. Криминальным авторитетам очень крупного полета. Их пришлось ликвидировать.

– Резонно было начинать с Пастуха.

– Резонно, – согласился Нифонтов. – Но он им зачем‑то нужен живым. Есть у тебя предложения?

– Только одно, – подумав, ответил Голубков. – Поскольку мы не имеем права задать даже полвопроса об операции, которую проводят люди Профессора, я вижу единственный выход. Мне самому поехать в этот город К. и поговорить с Пастуховым.

– Думаешь, много скажет?

– Много или не много, но что‑то скажет. А остальное сами поймем. А что еще мы можем сделать? Это наши ребята. Мы не имеем права стоять в стороне.

– Имеем, – возразил Нифонтов. – Более того, обязаны. Не мне тебе об этом говорить, но в нашей работе свои законы.

– Сделаем по‑другому, – согласился Голубков. – У меня накопилось несколько отгулов. Я хочу их использовать.

– Полетишь в К.? – спросил Нифонтов.

– Может быть. Но я тебе об этом не докладывал. Имею я право на личную жизнь?

– Вылетай ближайшим рейсом. И держи меня в курсе, – подвел итог Нифонтов и пошел наконец в заднюю комнату переодеваться.

* * *

Полковник Голубков был человеком обстоятельным и все делал обстоятельно.

Прилетев в город К. и остановившись в скромном пансионате возле железнодорожного вокзала, он два дня провел в якобы праздных прогулках по городу. На самом же деле он издалека, очень осторожно, присматривал за Пастуховым. Благо предвыборные митинги шли один за другим и специально выискивать Пастухова не пришлось. Голубков отметил мимолетные и внешне вполне безобидные контакты Сергея с Хохловым и Мухиным, служившими в охране губернатора; гораздо трудней ему удалось зафиксировать почти мимолетные встречи Пастуха с Артистом, который был сам на себя не похож, а напоминал почти бомжа с вокзала. Не явного, к каким цепляется милиция, а поизношенного и потертого молодого человека – небольшого бизнесмена, которому не повезло или который не нашел еще своего дела.