– Какое?

– Во время митинга застрелят губернатора.

– Кто?

– Я.

– Кто‑то из нас опупел, – подумав, констатировал капитан Смирнов. – Только не пойму кто – ты или я? Как ты сможешь завтра убить губернатора, если будешь сидеть у нас в камере?

– Поэтому я и радуюсь, – объяснил я. – Это задержание избавляет меня от крайне неприятной работы.

– А если бы тебя не замели, ты в самом деле стрелял бы в губернатора?

– Нет. Но повесили бы на меня. Как вы думаете, зачем я отдал вам «тэтэшник», из которого убили Комарова?

– Начинаю догадываться. Правда, смутно, – признался капитан.

– Смутно, но правильно. Чтобы на меня не повесили и убийство Комарова.

– Зачем ты мне это рассказываешь?

– Вы спросили – я ответил. Это одно. Второе – чтобы вы были в курсе, когда к вам попадет дело о террористическом нападении начальника охраны коммунистического кандидата на представителя прогрессивных демократических сил. Я понимаю, что сделать вы ничего не сможете. Дело скорее всего сразу заберут в Генпрокуратуру.

Но мне будет приятно, что хоть один человек знает правду.

– Знаешь, о чем я сейчас думаю? – неожиданно спросил капитан Смирнов. – Вот о чем. Как бы ты ни учился по арифметике в школе, а сообразить, что ты не мог найти пакет с пушкой через два дня после убийства Салахова в телецентре, как‑нибудь уж смог бы.

– Да откуда я знал, что его убили? – горячо запротестовал я.

– Ладно, парень. Прибереги свои штучки для Москвы. У нас о каждом событии становится известно всем не то чтобы в момент свершения, а даже, как мне кажется, на полчаса раньше. Город у нас такой: все знают всех и все знают все.

Маленький город, понимаешь?

– Что маленький, понимаю, – согласился я, потому что оспаривать это утверждение было бы просто глупо.

– Так вот я и думаю, что ты специально перепутал даты, чтобы вызвать у майора подозрения. И чтобы он оформил твое задержание.

– Вы это сразу поняли? – с уважением спросил я.

– Нет, только сейчас, – честно ответил капитан Смирнов.

Без стука вошел майор Кривошеее, молча посмотрел на нас. Потом приказал капитану Смирнову, кивнув на меня:

– Этот человек свободен.

– Взять подписку о невыезде? – спросил капитан.

– Я сказал: свободен. Никаких подписок. Никаких ограничений в передвижениях.

Машину и все вещи, в том числе и личное оружие, немедленно вернуть. Желаю здравствовать, Пастухов. Мечтаю только об одном: чтобы нам с вами больше ни разу в жизни не встретиться.

Я искренне огорчился:

– Олег Сергеевич, а я‑то в глубине души мечтал, что мы будем дружить домами, что вы будете приезжать в гости к нам половить лещей, а мы к вам.

Майор внимательно посмотрел на меня и отчетливо произнес:

– Сука ты, Пастухов! Понял? И молча вышел.

Капитан пощелкал кнопками селектора, переговорил с какими‑то людьми и отключил связь.

– Неслабо, парень, – сказал он. – Очень неслабо. Звонок был из Москвы. А откуда – об этом я могу только догадываться. Дела‑то, я гляжу, крутые. Не удалось тебе отсидеться у нас в СИЗО, а?

– Да я не очень на это и рассчитывал, – признался я. – Но ведь всегда хочется о чем‑нибудь помечтать.

– То, что ты сказал о завтрашнем покушении на губернатора, правда?

– Да.

– На митинге будет примерно человек пятьдесят наших людей. Чем‑нибудь мы можем помочь?

– Боже вас сохрани! – взмолился я.