– У меня нет такой силы, как у тебя, – сказала Вуаль. – Ты – это я. Мы – это я.

Вуаль превратилась в полыхающий буресвет. Краски ее лица поблекли, обратились в чистое белое сияние. Ее воспоминания слились с воспоминаниями Шаллан. Ее навыки стали навыками Шаллан. И Шаллан осознала все, что сделала.

Она вспомнила, как прятала в сумке иглу, чтобы убить Йалай. Она видела свое прошлое и свою растущую тревогу во всем ее саморазрушительном ужасе. Она видела, как свыкается с ложью о том, что для нее никогда не найдется места рядом с Адолином и Сияющим, а значит, надо искать другой выход.

Но бегство не было проявлением силы. А это – было. Она зажмурилась, взвалив на плечи бремя воспоминаний. Не только о том, что сделала недавно, но и о том, что случилось в саду в тот день. Воспоминания были ужасными.

И это были ее воспоминания.

Поскольку Вуали теперь нечем было защищать Шаллан от чувств, она начала исчезать. Напоследок она спросила: «Я справилась?»

– Да, – прошептала Шаллан. – Спасибо. Спасибо тебе огромное…

А затем, как и любая другая иллюзия, которая больше не нужна, Вуаль развеялась.

Шаллан глубоко вздохнула, свыкаясь с болью. Шквал… Узор здесь. Не ее новый Узор, а первый. Ее мертвоглазая подруга. Шаллан должна найти ее.

Позже. А сейчас у нее есть дело. Когда она собралась с мыслями, дверь в кабинет открылась, и на фоне светящегося прямоугольника возник силуэт. Мужчина-алети с редкими волосами и усталыми глазами. Шаллан хорошо знала это выражение лица.

– Понятно, – сказал Келек. – Значит, это тебя послали убить меня?

Шаллан положила нож на ближайший столик:

– Меня послали именно с этой целью. Послали те, кто не знал, что у меня хватит сил сказать «нет». Я не причиню тебе вреда, Келек.

Он подошел и осторожно взял нож.

– Вот какое оружие они опробовали на Йезриене…

– Не знаю, – честно призналась Шаллан. – Группа под названием Духокровники хотела, чтобы я использовала это на тебе.

– Старина Тайдакар всегда хотел выведать мои секреты. Я думал, за мной придет твой муж. Интересно, знает ли он, что в последнее время мне трудно драться? Принимать решения так тяжело. Сделать что-либо – очень непросто…

– Так вот почему ты суров с Адолином? – спросила Шаллан. – На суде?

Келек покачал головой:

– Вы ввязались в небольшую идеологическую войну. Старшие спрены чести очень боятся того, что случилось с их предшественниками. Но молодые хотят сражаться.

– Я могу рассказать тебе о людях, которые меня послали. Мы можем обменяться информацией. Но сначала просьба. Ты собираешься признать моего мужа виновным на этом фальшивом суде. Я бы хотела, чтобы ты передумал.

Келек достал из кармана носовой платок и вытер лоб.

– Так много вопросов, – проговорил он, как будто не услышал ее слов. – Кто еще знает, что я здесь? Я близок к тому, чтобы найти выход из этого мира. Может быть… может, мне стоит подождать…

– У меня есть полезная информация, – настаивала Шаллан. – Но я хочу заключить сделку. У нас не так много времени…

Ее прервали: дверь с грохотом распахнулась, и появились несколько спренов чести – включая Лузинтию, чьим лицом воспользовалась Шаллан. Лузинтия агрессивным жестом указала на Шаллан, а та отступила назад и полезла в карман за самосветом.

Он погас. На то, что произошло с Вуалью, ушло все до капли.

– Попытка повлиять на ход процесса? – провозгласила Лузинтия. – Сговор с судьей?

– Ничего… подобного.