Затем Моаш подошел к отгороженной части комнаты. Маленькая гранетанцовщица лежала там, связанная и без сознания, рядом с родителями и братом Каладина. Она интересовала Вражду, и ее было запрещено убивать. Моаш надеялся, что не слишком сильно стукнул ее по голове. Ему не всегда удавалось контролировать такие удары.

А пока он схватил Лирина за связанные руки и выволок его, кричащего сквозь кляп, из лазарета. Там Моаш дождался, пока прилетел опозоренный Преследователь в виде ленты.

Лезиан образовал тело, и Моаш толкнул Лирина в руки существа.

– Это отец Благословенного Бурей, – прошептал Моаш. – Нет! Не говори так громко. Не привлекай внимания Каладина. Его отец – наша страховка; у Каладина с ним сложные отношения. Если Каладин каким-то образом придет в себя, немедленно убей его отца у него на глазах.

– Я мог бы убить Благословенного Бурей прямо сейчас.

– Нет! – Моаш схватил Преследователя и потыкал пальцем ему в лицо. – Ты же знаешь, что я выполняю волю нашего господина. Ты слышишь, что я говорю в ритме приказа. Ты не тронешь Каладина. Ему нельзя причинить боль, его нельзя убить.

– Он… просто человек…

– Не трогай его! – приказал Моаш. – Если вмешаешься, это пробудит в нем жажду мести. Мы пока этого не хотим. Для него открыты два пути. Первый – стать таким, как я, и отказаться от своей боли. Другой путь он должен был пройти давным-давно. Путь, на котором он поднимает единственную руку, способную убить Каладина Благословенного Бурей. Свою собственную.

Преследователю это не понравилось, судя по ритму, который он напевал. Но он принял связанного и с кляпом во рту отца Каладина и, казалось, был готов повиноваться.

Стражники утихомирили людей, и атриум затих. Каладин стоял на коленях, обнимая мертвеца и дрожа. Моаш помедлил, заглядывая внутрь себя. И… ничего не чувствовал. Только холод.

Хорошо. Он достиг совершенства.

– Ничего тут не испортите, – сказал он собравшимся Сплавленным. – Мне нужно убить королеву.

Навани ждала своего шанса.

Она попыталась поговорить с Сородичем, но тот лишь хныкал. Поэтому она притаилась в передней части своей комнаты и стала ждать.

И вот что-то начало происходить. Ее охранница внезапно закричала, недоверчиво прижав руки к лицу, а потом пустилась бежать по коридору. Выглянув, Навани обнаружила причину переполоха: поле вокруг колонны исчезло. Кто-то уничтожил последний узел. Сородич остался беззащитен.

Навани почти ринулась в атаку с антипустосветным кинжалом, но приостановилась, разглядывая оставленные в коридоре ловушки.

«Магнит. Мне нужен магнит».

Она его уже видела среди обломков стола. Пока Навани искала необходимое, в коридоре прозвучал отданный звонким голосом приказ:

– Беги, – сказала Рабониэль охраннице. – Вели Слову-о-Делах и Известной Ночи явиться ко мне. Для них есть задание.

Охранница бросилась прочь. Когда Навани снова выглянула, Рабониэль вошла в комнату с колонной, одна.

Вот он, шанс. Навани выскользнула в коридор и тихо направилась в ту же сторону, что и Древняя. Проходя мимо ящиков с тщательно приготовленными ловушками, она прикоснулась магнитом к углу последнего и услышала щелчок. Она осмелилась включить лишь одну ловушку: больриаль, который заставлял любого, кто пересекал эту точку в коридоре, ощущать страшные муки.

Сделав это, Навани достигла конца коридора. Комната с колонной выглядела темнее, чем она ее помнила. Сородич был почти полностью испорчен.

Рабониэль стояла, положив руку на колонну. Ее труд завершался. Навани вынудила себя шагнуть вперед, крепко сжимая кинжал.

– Ты должна бежать, Навани, – сказала Рабониэль в спокойном ритме, ее голос эхом разнесся по комнате.