«Возможно, – сказал Сородич. – Но как мы можем создать вибрацию?»

«На столе Рабониэли есть пластина. Я попрошу своих ученых сыграть на ней. Использую ее звучание как образец, а потом передам вибрацию через систему. Вражеский пустосвет выйдет через разбитые камни в насосном механизме. Как ты думаешь, получится?»

«Я… – тихо и неуверенно проговорил Сородич. – Я думаю… да, может сработать».

«Когда это будет сделано, нам придется перезапустить защиту башни. Это сложные фабриали… сделанные из сущности спренов. Твоей сущности?»

«Да, – сказал Сородич, и его голос окреп. – Но они непростые, и ушло много лет на…»

«Фабриаль, регулирующий давление, здесь, – проговорила Навани, мысленно осматривая его. – А, понятно. Сеть аттракторов притягивает воздух и создает пузырь давления. Весьма изобретательно».

«Да!»

«И нагревательные фабриали… сейчас это не важно… но ты сотворил для них корпуса из металлов – ты проявился физически как металл и кристалл, как меньшие спрены становятся осколочными клинками».

«Да!»

Приступив к работе, Навани заметила одну странность. Что это двигалось по башне? Великий маршал Каладин? Летел быстро, его силы восстановились, и еще он был облачен в спренов, как в броню. Он достиг Четвертого Идеала.

И направлялся не туда.

Его ошибка была простительна. Он решил, что лучший способ защитить башню – это прийти к колонне и спасти Навани. Но нет, он был нужен в другом месте.

Она привлекла его внимание мигающими огоньками на стене.

«Сородич?» Голос Каладина прозвучал в системе, едва он коснулся кристаллической жилы.

«И да и нет, маршал, – сказала Навани. – Колонне ничего не угрожает. Доберись до Отломка. Скажи врагам, которых там найдешь, что им лучше быстро отступить».

Немедленно повиновавшись, он изменил направление полета.

Навани, полная невероятных знаний, принялась за дело.

Далинар убедил ветробегунов не лететь сразу обратно в военный лагерь в Эмуле, а задержаться в небе над лагерем Ишара.

Они вызывали у него беспокойство. Сияющие поникли, как солдаты после дневного марша с удвоенной скоростью. Обычно буресвет придавал им сил, но теперь они жаловались на головную боль, которая никак не унималась.

«Последствия не будут неисцелимыми, – сказал Буреотец. – Хотя я не могу сказать наверняка. Ишар соединил их с землей. По сути, их силы опознали камни как часть тела – и поэтому пытались наполнить землю буресветом».

«Я едва понимаю смысл сказанного тобой, – ответил Далинар, повиснув в небе высоко над лагерем Ишара. – Как такое возможно?»

«Силы узокователя – это силы творения. Силы божественной природы, включающие способность соединять души. Когда Честь был жив, он поддерживал определенные границы, которые нельзя было пересекать. Но теперь Ишар, похоже, научился пользоваться своей свободой в полной мере».

Спрен помолчал, потом его рокочущий голос сделался тише.

«Он мне никогда не нравился. Хотя в те времена я был всего лишь ветром – и не совсем разумным, – я помню его. Ишар был честолюбив еще до того, как его охватило безумие. Он не единственный, кто виноват в разрушении Ашина, первого дома человечества, но именно его Вражда первым соблазнил экспериментировать с потоками».

«Тебе никто особенно не нравится», – заметил Далинар.

«Это неправда. Был человек, который однажды, давным-давно, заставил меня смеяться. Он мне немного нравился».