Шут вздохнул, подбросил в воздух четыре монеты, потом поймал их и продемонстрировал одну-единственную.

– Здесь даже не используют такие деньги, – прибавила Виньетка. – Значит, ты только собьешь их с толку. Используй сферы.

– Сферы светятся, – сказал Шут. – И их трудно спрятать в ладони.

– Отговорки.

– Моя жизнь – сплошные отговорки. – Он заставил монету бегать по костяшкам пальцев. – Иллюзия без светоплетения превосходит связывание потоков, Виньетка.

– Потому что это подделка?

– Потому что зрители знают, что это подделка, – уточнил Шут. – Когда они смотрят и позволяют себе удивляться, они присоединяются к иллюзии. Они дают тебе что-то жизненно важное, мощное и существенное: свою веру. Когда ты и зрители начинаете представление, зная, что будет явлена ложь, их добровольно отданная энергия вибрирует в гармонии с твоей. Это дает тебе силы. И когда они уходят в конце, пораженные, пусть и знающие, что им лгали – с их разрешения, – представление остается в их сознании. Потому что ложь каким-то образом стала реальной. Потому что они знают: если разобрать ее на части, можно понять, как она устроена. Они понимают, что недостатки есть, их можно было заметить. Знаки. Секреты.

– Значит… это лучший способ… – медленно проговорила Виньетка, – потому что он хуже, чем иллюзия с использованием настоящей магии?

– Вот именно.

– Чушь какая-то.

Шут вздохнул. Он бросил монету на пол – она звякнула, отскочила и снова оказалась у него в руке.

– А ты не хочешь недолго поморочить голову кому-нибудь другому?

– Ладненько! – с готовностью заявила Виньетка и, соскользнув с его плаща на пол, умчалась прочь.

Его публика из искаженных спренов ветра последовала за ней. Предатели.

Шут двинулся было по боковому коридору, но вдруг что-то почувствовал. Покалывание, от которого дохи внутри его словно обезумели.

А-а, ну да. Он этого ожидал; в конце концов, именно поэтому он и покинул башню. Вражда не мог найти его там.

Он прошел в бывшую гостиную Элокара и сделался доступным – видимым, легкодостижимым. Затем, когда существо вошло в неприметную каменную комнату, Шут поклонился.

– Добро пожаловать, Рейз! Глаза бы мои на тебя не глядели.

«Я заметил твой след на договоре», – с театральными интонациями произнес голос в его голове.

– Ты всегда был умным, – сказал Шут. – Что тебя насторожило – моя дикция, мои способности к торгу или то, что я включил в текст свое имя?

«Какова твоя ставка в этой игре?»

– Здравый смысл.

«Что?»

– Здравый смысл, Вражда. Единственная моя разменная монета – это чепуха, но монетами здесь не пользуются, так что можно про них забыть. Пуха в этом мире маловато, но тебе и не нравятся пышные вещи. В общем, пышным цветом расцветает лишь здравый смысл Далинара, который обошелся с тобой так, как обошелся.

«Я тебя ненавижу».

– Рейз, дорогой, – сказал Шут, – предполагается, что ты идиот. Будешь слишком часто говорить столь разумные вещи – и мне придется пересмотреть свои взгляды. Я знаю, что ты скорректировал договор, пытаясь получить преимущество. Каково это – знать, что Далинар победил тебя?

«Я отомщу, – сказал Вражда. – Даже если это займет целую вечность, Цефандриус, я уничтожу тебя».