Мумба сидел на заднем сидении и внимательно следил за аккуратно уложенной охотничьей амуницией и оружием. Копье и щит, два острых ножа были, как всегда, при нем. Большие глаза блестели в предчувствии охоты.

– Сколько травы здесь можно накосить! – протяжно и мечтательно произнес Джавар.

– Кочевники не привыкли, господин, запасать корм для скота, – в тон ему сказал Мумба на суахили.

На желтом травянистом поле показался вытянутый клин ветвистых рогов удаляющегося стада антилоп.

Джавар, Мумба и водитель обменялись понимающими взглядами. В данный момент они были не на природе, а в природе, которая пребывала в них.

– Это и есть одна из форм человеческого счастья! – безадресно, словно самому себе, промолвил Джавар и погладил свою небольшую пепельную бороду.

Он, как и многие – сыны гор Индии, был от природы рослым. Волосы – русые с проседью, серые большие глаза с длинными ресницами. Его можно было принять за европейца, но мягкие черты лица, тяжеловатые веки, да само осознание себя в мире, вековые религиозно философские воззрения индийца отражались в его манере держаться, разговаривать и совершать поступки.

– Счастье – это когда хорошо? Да, господин? – спросил Мумба, пригнув голову под набегавшую на него ветку медоносной акации.

Водитель усмехнулся, не отрывая спокойного и довольного взгляда от узкой дороги.

– Верно, дорогой Мумба. Но счастье никогда не бывает всеобъемлющим. Как бы тебе это сказать… – Джавар вздрогнул от неожиданности: машина вильнула, пропуская стадо буйволов, которое галопом пронеслось мимо них с оглушительным топотом, расталкивая и сминая попадающихся им на пути газелей.

– Недалеко находится илистое озерцо. Видимо, там они и отлеживаются, – заметил водитель.

– Да, шерсти у буйволов маловато, и, чтобы уберечься хоть немного от слепней и оводов, они старательно вымазываются грязью, – дополнил замечание водителя Джавар. Вообще то он сочувствовал любой живой твари на земле. Трудно всем жить и выживать, давать потомство и растить его. И снова ему вспомнился Ананд.

«Завтра же позвоню! Письмо и фотографию он уже, видимо, получил», – думал Джавар.

– Хозяин, так почему оно не бывает полным, это счастье? – возобновил прерванный буйволами разговор африканский Аполлон по имени Мумба.

– Видишь ли, счастье не может быть всеобъемлющим… пока. В будущем – не знаю. Оно предусматривает обязательное самоограничение. Например, как ты можешь быть счастлив, если кто то из твоего племени страдает, болеет, умирает в нищете? Поэтому всеобщее счастье – это пока мечта человечества.

– А когда наши племена: скотоводы, кочевники и охотники, – жили своими законами, у нас было «всеобщее», как вы выразились, полное счастье. Пока не было европейцев.

– Да, никто не заставлял Адама есть яблоко добра и зла. Съел он это яблоко – и потерял рай. Счастье – это когда твое сознание, твои дела и обстоятельства согласованны, но обязательно в определенном круге, замкнутом, не выходящим за мир локальный. Стоит выйти в мир, «лежащий во зле», – и прощай твое счастье, Мумба! Вот пока мы здесь втроем в природе, среди нее, и она, ожившая в нас, соединилась с окружающим, мы счастливы все трое и любим друг друга, отсюда счастье – любовь, брат мой Мумба!

– Я – твой «брат»? – мягко улыбнулся Мумба.

– Конечно. Все люди братья перед Богом. И тогда, когда они счастливы, они чувствуют Бога в себе и любят друг друга, ибо Бог един, Мумба.

Вдали, пылая в закатных лучах солнца, высилась гора Кения, или Белая гора. Ее снежная вершина ослепительно сияла на фоне голубого неба.

– Останови, пожалуйста, на минуту, Джойс, – попросил шофера Джавар, – полюбуемся!

– Километров сто будет до горы? – спросил Мумба, задрав голову.