-  Тебя, например, мы первым делом будем учить подтягиваться, - с удовольствием продолжал тролль.

    -  И как мне это пригодится в борьбе против нежити? - нервно спросил Персиваль.

    -  Быстрее на крышу взберешься, пока я всякую дрянь в капусту рубить буду, - объяснил Драниш. - Помню, лет пяток назад был у меня в сотне такой же сосунок. Ну и попали мы в окружение. Я ему, значит, кричу: «На дерево!» - чтоб не мешался. Он подпрыгнул раз, другой, слабачок такой, два раза подтянуться не мог! Раз, значит, подтянулся на ветку, а на другой висит, трепыхается. Ну волкодлак прыгнул - и все.

    Рассказчик столь душераздирающе вздохнул, что у меня защемило сердце.

    -  Все? - ахнул гном.

    -  Да, - скорбно покачал головой тролль, - сапога как не бывало. Ну и пятки, конечно, тоже, но мне сапог было жалко. Он мне эти сапоги как раз вечером в кости продул, попросил поносить до утра. И все. А сапоги знатные были, из телячьей кожи и с пряжками, не знаю, уж с кого их этот сосунок снял. До сих пор жалко, что они пропали.

    -  Они бы на тебя не налезли, - вмешалась Тиса.

    -  Ну и что? - удивился Драниш. - Я бы их продал, у меня знакомый эльф в соседней сотне был, он их хотел купить. Я ему потом предлагал один купить, но он не повелся, жлобяра. Сказал - ноги-то две. Я и предложил ему одну отрубить. А эльф - в зубы. За что, спрашивается? А-все потому, что тот молокосос подтягиваться не умел.

    Чтобы мы прониклись важностью информации, тролль поднял вверх толстый палец, похожий на сардельку.

    Мы дружно кивнули, и каждый завернулся в свое одеяло. Несмотря на то что спать было непривычно твердо и фургон немилосердно трясся на ухабах, сказалась бессонная на нервной почве ночь, и я довольно быстро заснула.

    3

    Людей, которые пишут книги, лично я бы отправляла на каторжные работы. Там они принесут куда больше пользы государству.

    Тиса Волковенко обо всех слишком умных

    Я проснулась от ужасного храпа. Честно говоря, я думала, что это храпит тролль. Однако Драниш спал беззвучно, уткнувшись носом в небольшую подушку. Если бы не мерно приподнимающиеся плечи, я бы подумала, что он вообще не живой.

    Храпел Персиваль. Он спал на огромной подушке, раскинув руки. Больше никого в закрытой части фургона не было. Там, где задернутый полог неплотно прилегал к стене, пробивались лучи солнца. Я аккуратно свернула одеяло и пошла на задник фургона.

    Там сидели Тиса и Даезаэль. Эльф заплетал волосы в мелкие косички, что-то бормоча под нос, а воительница сосредоточенно водила пальцем по странице в раскрытой книжке, высунув язык.

    -  Что ты делаешь? - дружелюбно спросила я.

    -  Не твое дело! - огрызнулась девушка.

    -  Грамматику учит, - сообщил целитель, перетягивая очередную косичку ленточкой. - Только у нее ничего не получается.

    -  Тебя забыла спросить! - рявкнула Тиса. - Чего лезешь не в свое дело?

    -  Это уже не только твое дело, - лениво ответил эльф. - Если ты собираешься учиться каждый день, то это станет всеобщим делом. Потому что слушать, как храпит наш гном и как ты уже битый час твердишь про себя одно-единственное правило написания гласных, одинаково неприятно. Впрочем, разве я ждал от этой жизни чего-то другого?

    -  А ты не слушай!

    -  Хотел бы, да не могу, - тяжело вздохнул Даезаэль. - Меня природа наградила тонким слухом.