Но она продолжала, и я начал злиться:

— Да хватит тебе реветь! Ответь, наконец, в чем дело?!

— Он… он умер.

Я вздохнул облегченно. Истеричка. Так я и думал, что она ляпнет что-нибудь вроде этого. Что она, что Ром: два сапога — пара. Я, правда, их обоих люблю, но порой они все-таки достают меня. И я стал говорить с ней, как говорят с капризным ребенком:

— Ну, что ты, Настя. Это — временный упадок. Мы только сегодня толковали об этом. Это пройдет. Он, как всегда, делает из мухи слона; да и ты…

— Что ты мелешь, Крот? Он лежит мертвый — в ванной.

Некий невидимка вылил мне за шиворот ковш липкой ледяной жидкости. В трубке снова послышались частые приглушенные всхлипывания.

— Подожди, Настя, я сейчас буду. А ты постарайся сделать что-нибудь: проверь пульс, сердце, вызови «скорую»…

— Уже вызвала. Сейчас иду встречать — на улицу. Если ты приедешь после них, я все равно буду у входа. Я не смогу быть в квартире одна.

— Жди! — крикнул я в трубку и кинулся вниз.

У меня было такое ощущение, будто кто-то показывает мне страшный, до нелепости, фильм с моим участием. Поехала крыша: я словно видел себя со стороны. Как я, уже сидя в «Жигулях», бестолково тычу ключом зажигания вокруг отверстия и шепотом матерюсь от собственной неловкости. Как выезжаю на темный, с отличным названием — «Лялин», переулок…

Очнулся я, миновав уже больше половины пути. Оказалось, что я километров под девяносто несусь по темному мокрому Новодмитровскому. Чуть сбавил скорость: не хватало только еще одного покойника.

Но что произошло? Несчастный случай? Самоубийство? Скорее — первое; если я правильно понял Костю, то оставил я Романа не в самом паршивом настроении, какое у него бывало в последнее время.

Я уже подъезжал к месту: вот магазин «Аленка», вот ворота во двор павловского психоцентра, вот — контора «Машинописные работы на дому»… И тут, возле самого дома, навстречу мне вывернула машина «скорой помощи». Улица была совсем пустой, так что вряд ли это было совпадением. На мгновение поравнявшись, в большом, в полкабины, окне я мельком увидел водителя и врача. «Вот и развязка», — пронеслось в мозгу, и машины разминулись.

Настя, как и обещала, ждала меня на улице. Она промокла до нитки, но, несмотря на мои уговоры, не захотела возвращаться в дом, тем более, что ждать больше некого: Рома, как я и предвидел уже увезли. Мне ничего другого не оставалось, как посадить ее в машину рядом с собой. Теперь мы неторопливо двигались по ночной Москве, и Настя рассказывала мне, как все произошло:

— Он сильно уставал в последнее время. А тут еще с родителями поссорился. Они все никак не могут простить, что он не работает на &l