Лицо девушки исказила гримаса боли.

– Но не горюйте! – продолжила Маргарет. – Вы преодолеете все беды и преграды. Конечно, будет трудно, но, в конце концов, вы обретете счастье, и все потому, что сами добьетесь желаемого.

– Как это – добьюсь?

– Да-да, добьетесь. Не надейтесь, что все само по себе упадет к вашим ногам. Прежде чем получить от судьбы что-то, надо отдать частицу себя.

– Я не понимаю, о чем вы!

– Придет время, вы все поймете, Роза. Джанет мне рассказала, вы любите одного рыцаря. А что вы сделали ради своей любви? Какую часть своей души отдали во спасение своего возлюбленного от бесчестия?

– Я…

На прямые и бесхитростные вопросы монахини Розе нелегко было ответить.

– Я ничего не сделала, – наконец произнесла Роза. – Да что я могу сделать?

– Вы сами все поймете, дорогая, когда придет время. Не думайте, что раз вы безумно любите, то легко обретете свое счастье. Любовь – это сильное чувство, но без участия, жертвенности, самоотречения оно быстро угасает. Будет больно и страшно, но вы все перетерпите, и судьба окажется к вам благосклонна.

Предсказание сестры Маргарет долго не давало уснуть в тот день Розе. Она понимала: в искренних словах монахини кроется истина. Она должна помочь Гарету освободиться от церковного проклятия, а он, в свою очередь, поможет ей обрести Браервуд.

Сырой злой ветер с северных болот бился в оконце кельи. Глаза Розы слипались, в голове все смешалось. Каким бесконечным показался ей день, проведенный в монастыре святой Агаты. Она слишком, устала, чтобы уже сегодня принять определенное решение. Но в одном девушка была уверена совершенно: в монастыре у нее будет достаточно времени, чтобы собраться с мыслями и хорошо все обдумать.

ГЛАВА 3

Вечерний звон разливался над Йорком. На улицах разожгли костры. Синие сумерки опустились на городскую стену.

Дэвид Фивершэм закрыл шторы на окне своей маленькой конторы, располагавшейся в районе бойни. Он зажег лучину в небольшом камельке и поднес ее к свече в высоком подсвечнике.

Черты его темного мудрого лица носили печать вековой печали. Желтая звезда на груди свидетельствовала о том, что он еврей. Он заговорил, обернувшись к посетителю:

– И что, барона Стептонского можно заставить отдать мне долг? Вы так думаете? Имейте в виду, лорд Гарет, я могу подождать, но моя семья… Самый младший ребенок болен, а остальные не могут заснуть от голода.

– Сколько вам должен барон?

Фивершэм опустил глаза и стал нервно теребить манжет рубахи.

– Около ста фунтов. В долговой расписке записано все точно. Я-то думал, он надежный человек, – Фивершэм пожал узкими плечами, – но вы знаете, как обходятся с людьми нашей веры. Им бы и наше забрать, не то, чтобы отдать долг.

Гарет испытывал к этому маленькому дерганному человеку странное чувство сопереживания и симпатии. Они оба были отверженными. Оба верили в то, во что мало кто верил – в справедливость, и каждый из них преданно поклонялся этой вере, при любых обстоятельствах оставаясь ее приверженцем.

Высокий рыцарь с широким разворотом плеч чувствовал себя скованно в небольшой комнате. Он сел на табурет.

– Вы предлагаете мне крупную сумму за то, что я заставлю барона Стептонского выплатить вам долг.

– Сделать это, думаю, непросто, – Фивершэм подвинул к Хоку поближе кожаный кошелек. – Это все, чем я сейчас располагаю, милорд. Но я напишу вам расписку, и как только барон вернет мне долг, я расплачусь с вами сполна.

Гарет даже не взглянул на' кошелек. Рыцарь скрестил на груди могучие руки.

– Сейчас я ничего не возьму, и если не справлюсь с поручением, то откажусь от платы.