Итак, поздняя ночь с 26 на 27 ноября третьего года от Сотворения Фортуны или же 3845 года от основания Медиолана…

* * *

– Парни, это уже перебор! У меня все ноги мокрые! Я могу согласиться побыть несколько часов принцессой, но чтобы бегать по болотам? Увольте! Вы меня уверяли, будто предстоит непыльная работа – сиди на троне, кивай, улыбайся… Федор!

– Чего? – буркнул я, не оборачиваясь. – Саша, потерпите, пожалуйста. Осталось пройти всего полкилометра.

– Одну девятую лиги, – пыхтя, поправил меня Дастин, только что зачерпнувший полный сапог болотной жижи. – Здесь мой мир, так что изволь выражаться соответственно. Мисс Александра, я очень извиняюсь за такие неслыханные неудобства, но к замку подойти по нормальной дороге невозможно.

– Мои ботинки… – скорбно вздохнула Саша. – Они испортятся. Вы ведь утверждаете, что являетесь ассистентами бога. Почему было просто не перенести нас по воздуху в этот проклятущий замок? Пятнадцать тысяч световых лет преодолели меньше чем за секунду, а два километра до крепости надо добираться на своих двоих? Смешно! Конечно, теперь я вам поверила. Никаких объяснений тому, что я вместе с вами оказалась вместо центра европейской столицы у черта на рогах нет. Вернее, есть. Ваше объяснение! Ой, змея!

– Это не змея. Точнее, не совсем змея. Это уж. Не надо бояться.

И так далее в том же духе. Не буду повествовать, каким образом мы уломали Сашу отправиться с нами на Фортуну – полагаю, она сама рано или поздно расскажет. Но факт остается фактом – мы бодро шлепаем по Великим Кумарским болотам, одолевая тропинку, знакомую лишь Дастину, а впереди, в синеватом тумане, маячит неясный силуэт замка Вечной Ночи или, если по‑местному, Бэрайт‑Тарро. И живет там вечный Дастинов противник. Его мрачность, господин Серых Теней, магистр Черной Руки и Повелитель Сил Вне Света, Гарбагот Кумарийский.

Звучит ужасно, правда? Этот милейший человек и есть самый главный злодей принадлежащего Дастину микрокосма. Грубо говоря, злой колдун, продавшийся с потрохами силам тьмы. Впрочем, подобное заключение вы уже могли сделать, исходя из его титулов и непроизносимого имени. Пейзаж вокруг Бэрайт‑Тарро вполне соответствует легендам. Одинокая скала на болоте, верхушку которой украшает некое подобие каменного рыбьего скелета – замок. Кое‑где – это видно даже сквозь туман – светятся багровыми глазками окна. Вокруг завывает, хлюпает, чавкает, ухает, вопит, и причитает (нечеловеческими голосами, понятно) разнообразная нежить и нечисть. Над нами уже дважды пролетали летучие мыши размером с теленка, в полынье одной из трясин любопытная Саша узрела утопленника, приветственно помахавшего ей ручкой из‑под воды, полчасика назад неподалеку проползла хищная сороконожка длиной с трамвай и высотой в половину человеческого роста, а где‑то в глубинах трясин голосили болотные хохотунцы, имеющие, по объяснениям Дастина, отвратительную привычку зазывать мирных прохожих в топи и хляби, а затем увлекать на дно.

– Если всю эту мерзость создали по твоей личной просьбе, – втолковывал я напарнику, попутно стараясь отряхнуть со штанов налипшую вонючую тину, – то тебе сильно изменило чувство юмора. Такое безобразие может породить лишь исключительно болезненная фантазия.

– А по‑моему, здесь мило, – неожиданно заявила Саша. – Ощущаешь себя героиней сказки про Черномора или Кощея Бессмертного. Вы же сами говорили, что это понарошку. Декорации фильма ужасов. Только здесь до невозможности сыро.

– Кумарийское болото зародилось без моего участия, – нехотя признался Дастин, одновременно чертыхаясь и прощупывая длинным шестом тропинку. – Гарбагот был изначально запланирован как личность, обладающая целым рядом маний, комплексов, физических и психических недостатков.