Он остановил машину на стоянке, рядом с другими такси. Макаров в одном кармане, в другом — ещё один, в сумке — турецкий МР5К. Вполне нормально для встречи с агентом, ничуть не лишку.

Под недобрыми взглядами таксистов запер машину — чужих тут не любили…

И — канул в толпу…

Рынок… торг, кто-то тащит мешок на спине. Почти что Грозный или Гудермес — только язык незнакомый, да нет тут ящиков из-под фруктов, на которых так удобно сидеть. Во всем остальном — почти то же самое.

Его осведомителя звали Птица. Он был местным полицейским, вербанулся потому, что испытывал ненависть к начальству. По просьбе Воробьева, он работал по очень взрывоопасной теме — сотрудничеству местной полиции и боевиков. Для чего он сам пошел на контакт и стал сотрудничать с боевиками. Про продажность полиции говорили многие — но говорить можно много чего. Нужны были имена…

Они должны были встретиться в металлическом ряду — там торговали запчастями к автомобилям и мотоциклам. Моменталка — как в шпионском фильме. Благо теперь появились карты памяти — размером с ноготь, но на которых можно много чего написать, и передать незаметно. Дискету незаметно не передашь…

Иракские продавцы пили чай и убар — напиток из кофейной шелухи, завариваемой как чай, отвратительно горький. Выкрикивали наименования техники, на которую у них были запчасти — Хонда, Ямаха, Иж…

Он посмотрел на часы. Пора бы…

И тут — раздался крик. Люди расступились, он бросился на крик.

Между рядами — шел Птица. Он шел мучительно тяжело, переставляя ноги и держа обеими руками вываливающиеся из живота кишки. Посмотрел на Воробьева мутными от боли глазами, сделал ещё шаг, ещё… и упал, сначала на колени, потом на бок.

П…ц.

— В сторону!

Воробьев выхватил пистолет и дважды выстрелил в воздух. Бросился к агенту… черт… раскрыли! Но у него могла быть информация — только где? Карманы? Складки одежды? Где?! Не мог же он умереть напрасно…

В карманах ничего не было. Переворачивая его, он вдруг почувствовал что-то инородное на коже… есть! Карта памяти была приклеена к запястью скотчем. Он отодрал ее, повернулся… увидел белые от ярости глаза, бороду и приклад автомата. Потом — приклад с размаху обрушился на его голову.

— Контакт! Ты слышал?

— Да, выстрелы!

Все было бы просто — если бы не несколько тысяч человек. В любой момент они могут броситься на них.

— Скворец, давай с той стороны! Ленин, на крышу!

Ленин — так называли их снайпера. Он отрастил бороду — но с ней был очень похож на Ленина. Его так прозвали американцы. Он был вооружен российским вариантом винтовки Табук — переделанным РПК с оптическим прицелом. Конечно, по мощности это вовсе не СВД — но тут большей частью боестолкновения происходили в городах, и калибра 7,62 хватало с лихвой. А рог на 40 или банка на 70 патронов — позволяли вести огонь на подавление.

Машина — непрерывно сигналя, подрулила прямо к стене — и Ленин, подтянувшись, перебрался на крышу. Крыши здесь плоские, между ними настелены толстые доски — так что он мог оказать помощь быстрее, чем кто бы то ни было. Риск был в том, что снайпер не должен работать один, у него должно быть прикрытие, особенно в такой обстановке. Но Ленин был опытным, у него были гранаты и пистолет-пулемет Кедр. На крайний случай.

Они оставались в машине — было бы безумием оставить машину с готовым к бою крупнокалиберным пулеметом на произвол судьбы и идти в толпу.