– Его застали спящим. – Пенелопа садится в гамак Синфорсо Кайгуаса, Пенелопа рассказывает окружившим ее женщинам: – Он сделал себе шалашик из ветвей, целыми днями молился, ни крошки в рот не брал из того, что ему приносили апостолы. Одними корнями кормился и травой. Ну чисто святой, святой, да и только.

– По правде говоря, мне не следовало вас слушаться. – Лейтенант Бакакорсо опускает руки в карманы, лейтенант Бакакорсо входит в кафе-мороженое «Рай», просит кофе с молоком, слышит, как капитан Пантоха спрашивает: «Это не тот самый профессор-колдун?», отвечает: «Он самый». – Между нами говоря, то, что вы мне велели, – верх глупости. Другой бы, у кого шариков побольше, сразу подался к Скавино и рассказал бы, что вы собираетесь делать, и вас бы успели удержать. Может, теперь вы мне спасибо сказали бы, капитан.

– Теперь поздно жалеть. – Капитан Пантоха слышит, как профессор советует какой-то сеньоре, если она хочет, чтобы ее новорожденный вовремя заговорил, пусть разжует и даст ему маисовые зерна. – Раз так думали, какого же черта не сделали, Бакакорсо. Я бы теперь не мучился совестью, что из-за меня вам не дадут повышения.

– Шариков не хватило. – Лейтенант Бакакорсо дотрагивается до лба, лейтенант Бакакорсо пьет кофе с молоком, расплачивается, слушает, как профессор советует своей клиентке, если ее ребенка укусит гадюка, пусть лечит его желчью какого-то зверька, выходит на улицу. – Вот и жена мне то же самое говорит. Но если серьезно, вы были так убиты смертью этой женщины, что у меня дрогнуло сердце.

– Директор «Эль Ориенте» казнится, говорит, он не выдавал Брата, льет слезы, клянется, что ничего не рассказывал полиции. – Кока последней приходит в Пантиляндию, Кока возвещает: – У меня новости, – тоже садится в гамак и, никому не давая рта открыть, продолжает: – Как вам это нравится? Уже сожгли его автомобиль и, того гляди, подожгут газету. Если он не уберется из Икитоса, братья его прикончат. Вы думаете, сеньор Андоа знал, где скрывается брат Франсиско?

– К тому же идея воздать воинские почести проститутке привлекла меня своим безумием. – Лейтенант Бакакорсо хохочет, лейтенант Бакакорсо идет мимо лотошников и лавочек, торгующих по патенту на улице Лимы, замечает, что на «Современном базаре» появилась новая реклама: «Товары особой прочности и элегантности». – Не знаю, как это вышло, только вы заразили меня своим безумием.

– При чем тут безумие, я принял решение в здравом уме и твердой памяти. – Капитан Пантоха подшибает консервную банку, капитан Пантоха переходит на другую сторону улицы, пропускает грузовичок, вступает в тень Пласа-де-Армас. – Но это уже другой разговор. Я обещаю сделать невозможное, чтобы отвести от вас удар, Бакакорсо.

– Будет что рассказать внучатам, только вряд ли они поверят. – Лейтенант Бакакорсо улыбается, лейтенант Бакакорсо прислоняется к колонне Героев, замечает, что имена не то стерты, не то загажены птицами. – Хотя для этого и существуют газеты. Знаете, я никак не привыкну видеть вас в форме. Все кажется, что другой человек.

– Мне самому так кажется, самому странно. Три года – срок немалый. – Капитан Пантоха огибает Кредитный банк, капитан Пантоха сплевывает в сторону Железного дома, различает вдали владельца отеля «Империаль», догоняющего девушку. – Вы уже видели Скавино?

– Нет, не видел.