Изменить размер шрифта - +
Она дышала прерывисто, широко разинув рот. По ее щекам бежали слезы. Я протянул к ней руки, и малышка потянулась ко мне. Я взял ее на руки и стал укачивать, чтобы утешить кроху. Наверное, ей приснился какой‑то кошмар. Я укачивал Аманду, пытаясь ее успокоить.

Аманда продолжала плакать и никак не успокаивалась. Я подумал, что ей, должно быть, больно – возможно, что‑то раздражает ее, что‑то в подгузнике. Я внимательно осмотрел все ее тельце. И увидел ярко‑красное раздражение на животе, которое расползалось полосами к спине и к шее.

Вошла Джулия.

– Ты что, не можешь ее успокоить? – спросила она.

– С ней что‑то не так, – сказал я и показал Джулии красные пятна.

– У нее температура?

Я потрогал лобик Аманды. Она вспотела, лоб был теплее обычного, но, скорее всего, это из‑за того, что она плакала. В целом ее тело не было горячим.

– Не знаю. Вряд ли.

Потом я разглядел, что у нее и на бедрах такие же красные пятна. Но были ли они там несколько мгновений назад? Мне казалось, я прямо вижу, как краснота расползается по телу ребенка. Малышка закричала еще громче – если только такое возможно.

– Господи… – пробормотала Джулия. – Я позвоню доктору.

– Да, позвони.

Я перевернул малышку на спинку – она не переставала кричать – и внимательно осмотрел все ее тельце. Покраснение действительно очень быстро распространялось – теперь я убедился в этом окончательно. И, похоже, эта краснота причиняла Аманде ужасную, мучительную боль, судя по тому, как малышка кричала.

– Прости меня, кроха, прости… – сказал я.

Да, краснота расползалась.

Пришла Джулия и сказала, что созвонилась с доктором.

– Я не стану ждать, – сказал я. – Я отвезу ее в отделение скорой помощи.

– Ты правда думаешь, что это необходимо? – спросила Джулия.

Я не ответил ей и пошел в спальню одеваться.

Джулия спросила:

– Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой?

– Нет, останься дома, с детьми.

– Ты уверен?

– Да.

– Хорошо.

Джулия побрела обратно в спальню, а я схватил ключи от машины.

Малышка плакала не переставая.

– Я понимаю, это неприятно, – сказал врач‑интерн. – Однако я считаю, что вводить ей успокаивающее лекарство небезопасно.

Мы стояли в огороженной занавесками палате в отделении скорой помощи. Интерн склонился над моей плачущей дочерью и заглядывал ей в уши с помощью какого‑то инструмента. Теперь уже все тельце Аманды сделалось ярко‑красным. Она выглядела, славно обваренная кипятком.

Мне было страшно. Я никогда раньше не слышал ни о чем подобном – чтобы дети так краснели и непрерывно плакали. Я не доверял этому интерну, он явно был слишком молод и неопытен. Как он мог быть опытным специалистом, если он, судя по всему, еще даже не начал бриться? Я постепенно сходил с ума, потому что моя дочь плакала непрерывно уже в течение часа. Я не находил себе места от волнения. А интерн как будто вообще не обращал внимания на плач ребенка. Я не понимал, как ему это удается?

– Температура у нее нормальная, – сказал интерн, делая заметки в карточке. – Но у детей такого раннего возраста это еще ни о чем не говорит. До года у них вообще может не быть температурных реакций, даже при тяжелых инфекциях.

– Значит, у нее какая‑то инфекция? – спросил я.

– Я не знаю. Я подозреваю что‑то связанное с вирусами, судя по этому раздражению. Но сперва нам нужно получить анализ крови… ага, хорошо, – вошла медсестра и передала интерну листок бумаги. – Угу… Хммм… – Интерн помолчал, потом пробормотал: – Хорошо…

– Что хорошо? – спросил я, беспокойно переминаясь с ноги на ногу.

Быстрый переход