Джулия прекрасно это знала – она работала на две такие инвесторные фирмы. Детский психолог по образованию, теперь она специализировалась на «инкубации технологий» – помогала раскручиваться компаниям, разрабатывающим новые технологии. Джулия в шутку говорила, что и сейчас занимается детской психологией. Со временем она оставила должность консультанта и полностью перешла работать в одну из фирм. И теперь Джулия была вице‑президентом «Ксимос Текнолоджи».

Джулия говорила, что «Ксимос» совершил несколько прорывов и существенно опередил другие компании, которые работают в той же области. Она считала, что «Ксимос» практически на днях способен создать полноценный прототип коммерческого продукта. Но я относился к ее мнению с известной долей скепсиса.

– Слушай, Джек, я должна тебя предупредить… – продолжала она виноватым голосом. – Эрик, наверное, расстроится…

– Почему?

– Ну… Я обещала, что приду на игру.

– Но почему, Джулия? Мы ведь уже говорили с тобой о таких обещаниях. Ты ведь никак не могла попасть на эту игру. Она же начнется в три часа дня. Почему ты сказала ему, что придешь?

– Я думала, что смогу вырваться.

Я вздохнул. И постарался убедить себя, что так она проявляет заботу о детях.

– Хорошо. Не расстраивайся, солнышко. Я как‑нибудь это улажу.

– Спасибо. Да, кстати, Джек! Насчет этих салфеток под приборы. Бери какие угодно, только не желтые, ладно?

И она отключилась.

На ужин я приготовил спагетти, потому что против спагетти никогда никто не возражал. К восьми вечера двое младших уже спали, а Николь заканчивала делать уроки. Поскольку ей было уже двенадцать лет, спать она укладывалась в десять вечера, хотя и не хотела, чтобы об этом узнал кто‑то из ее друзей.

Самой младшей, Аманде, было всего девять месяцев. Она уже повсюду ползала и научилась стоять, держась за окружающие предметы. Эрику было восемь, он был помешан на футболе и играл в футбол все свободное время, за исключением того, когда переодевался рыцарем и бегал за старшей сестрой по всему дому, размахивая пластиковым мечом.

Николь была в таком возрасте, когда девочкам свойственна особенная скромность. Эрик очень любил забирать у нее бюстгальтер и бегать по дому с криками: «Ники носит лифчик! Ники носит лифчик!» А Николь, которой чувство собственного достоинства не позволяло броситься за ним вдогонку, стискивала зубы и ныла: «Па‑а‑ап! Он опять это делает! Па‑а‑ап!» Поэтому мне самому приходилось излавливать Эрика и внушать ему, что брать вещи сестры нельзя.

Вот так и проходила моя жизнь. Сначала, сразу после того, как я потерял работу в «МедиаТроникс», мне было очень интересно возиться с беспокойными делишками и улаживать постоянные недоразумения между сыном и дочерью. По большому счету, это не слишком отличалось от того, что мне приходилось делать на работе.

В «МедиаТроникс» я был начальником отдела программирования, руководил группой талантливых молодых программистов. В свои сорок лет я был уже слишком стар, чтобы самому работать программистом. Писать компьютерные программы – это дело молодых. Поэтому я полный рабочий день улаживал проблемы своих подчиненных. Как и большинство программистов Кремниевой Долины, моя команда, похоже, не вылезала из кризиса из‑за разбитых «Порше», неверных подружек, неудач на любовном фронте, скандалов с родителями, «отходняков» после таблеток – и все это на фоне напряженного рабочего графика со всенощными марафонами на ящиках диетической колы и чипсов.