– Знаешь, он вообще хороший мужик, генератор починил и запустил, проводку тоже наладил. Работяга.

– А толку-то? Сейчас подохнем или через месяц в мучениях?

И тут Евгений Андреевич вспылил.

– Да ты замучил, страдалец. Можно подумать, у одного тебя все плохо. Че ты валяешься, жить тошно? Так в чем проблема? Или настолько себя жалко? У всех горе, к кому не сунься, наверху жопа. А ты на людей посмотри, всем плохо, но все держатся. Один ты валяешься, воду баламутишь, пример подаешь другим. Нам сейчас как никогда сплотиться нужно! Я знал другого Сергея Вильдера, уверенного в себе, а не такую размазню.

Евгений Андреевич встал, сделал пару шагов по комнате, обернулся.

– Через пять минут жду на первом уровне. Поможешь Пал Палычу, потом общее собрание. И отбрось все ненужные мысли. Теперь мы все – твоя семья.

* * *

Никто не возражал, когда Евгений Андреевич принял на себя командование в бункере. Был, правда, еще молоденький лейтенант, старший по званию, но прапорщик задавил авторитетом. Никто не посмел возразить. Запасов в бункере хватало, голодная смерть им не грозила. С ресурсами тоже проблем не было. Другое дело – сколько времени им тут придется провести, в тесных комнатах подземного бункера. Об этом старались вслух не говорить, хотя каждого посещали подобные мысли.

Сначала занялись приданием бункеру жилого вида. Практически все новоиспеченные жители поселились в казармах на первом уровне, за исключением Евгения Андреевича, который выбрал отдельный кабинет недалеко от выхода, и Сергея Вильдера, облюбовавшего тесную комнатушку вдали от всех на другом уровне, рядом с техническими помещениями.

Часть продзоны выделили под небольшую ферму, где выращивали овощи. А консервов и круп было достаточно на складе.

Евгений Андреевич сумел встряхнуть жителей, занять их работой, отвлечь от ненужных мыслей. Но ночью каждый оставался наедине с собой, и в первые месяцы это было самым тяжелым испытанием. Трое, не выдержав, повесились, еще один серьезно захворал и умер. Сергей Вильдер был бессилен и ничего не смог сделать.

Но постепенно люди свыклись, пообжились, притерлись друг к другу – ведь запасного варианта у них не было. Бункер превратился в островок спасения посреди огромного нежилого пространства. Ввиду отсутствия радиосигнала и любой связи оставалось только гадать, что произошло с Москвой и с остальным миром. Если до сих пор никто не объявился, то можно было предположить самое худшее, но об этом старались поменьше говорить. Первое время на поверхность было не сунуться, Евгений Андреевич прекрасно это знал, потому пресекал вялые попытки желающих выползти хотя бы на минутку наверх. А впоследствии за массой дел энтузиазм поиссяк. Но нужда все-таки заставила.

* * *

Первый раз рискнули совершить вылазку год с небольшим спустя – перестраховавшись на всякий случай. Евгений Андреевич отобрал пару добровольцев и, соблюдая все меры предосторожности, повел группу наверх. Спустя полчаса вернулись, не принеся никаких новых известий. Войсковая часть, естественно, была мертва, а в лес они не углублялись. Фон на территории был немногим выше нормы, слава богу, удар по закрывшейся войсковой части нанесен не был, а удаленность от других важных объектов была приличная.

С тех пор решили вылазки сделать регулярными, чтобы совсем не зачахнуть в тесном бункере. Да и поживиться было чем в округе, в бывших зданиях части добра оставалось много.

Шли годы, вылазки становились все опаснее. Живность становилась все более агрессивной, теперь приходилось быть очень осторожными и вооружаться до зубов. Евгений Андреевич упорно отказывался брать с собой Сергея Вильдера, мотивируя тем, что врач у них один в бункере и терять его он не намерен. Но однажды Сергей взбунтовался – сил торчать в четырех стенах больше не было.