– Вы ждете ребенка? – Его голос был настолько тихим, что он даже не был уверен в том, услышала ли она его.

Но она явно его услышала. Ей удалось почти сразу изобразить изумление и улыбнуться с жестоким презрением.

- Вы должно быть считаете себя чертовски хорошим любовником, мистер Доунс, - насмешливо заметила она. - Вы что так измеряете свой успех? У Вас куча бастардов живет в Бристоле?

Но сделала это недостаточно быстро. На долю секунды, – если бы он не смотрел на нее, то точно бы пропустил этот момент, - в ее взгляде было не только презрение. Там был страх, паника.

– Нет, – ответил он. – Но я считаю, что Вы от меня забеременели. – Теперь, когда слова были наконец произнесены и он увидел эту мимолетную реакцию, он почувствовал себя удивительно спокойным. Практически хладнокровным.

– Да неужели? – ответила она. - Вы понимаете, насколько абсурдно Ваше предположение, сэр? Знаете ли Вы сколько мне лет?

– Вы мне однажды сказали, – ответил он. – Я не верю, что Вы вышли из детородного возраста. Ведь так?

– Вы грубите, сэр, – таков был ее ответ. – Вы спрашиваете такое у женщины, практически незнакомки?

- Незнакомки, с которой я переспал два месяца назад, - заметил он. - Той, что родит ребенка через семь месяцев, если я не ошибаюсь.

Она улыбнулась ему – яркой, дружественной улыбкой, больше для других танцующих и смотрящих, нежели для него, подумал он.

– Вы, мистер Доунс, – ответила она, – можете убираться к черту.

– Однако я заметил, что Вы не сказали мне: нет, это неправда. Я такие вещи замечаю, мэм. Я был и все еще являюсь юристом. Вы что боитесь мне солгать? Скажите мне. Да или нет. Вы ждете ребенка?

– Но я не свидетель на слушании, мистер Доунс, – возразила она. – У меня нет ответов на Ваши вопросы. И я с презрением отношусь к Вашему обвинению, что я боюсь. Я не отвечу. Я так решила.

– Вы ходили к доктору? – спросил он.

Она посмотрела ему в глаза и улыбнулась.

– Вы прекрасно вальсируете, мистер Доунс, – похвалила его Элен. – Я думаю это потому, что Вы такой крупный. Вам легко доверить вести в танце.

– Вы все еще страдаете от утренней тошноты? – снова задал он вопрос.

– Конечно, – отвечала она, – это не только Ваш размер, верно? Ведь нельзя же насладиться вальсом с быком. У Вас великолепное чувство ритма. – Ее улыбка стала неприятной.

- Я сам все узнаю завтра. Вы меня однажды приглашали пойти с Вами в галерею. Я согласен. Мы встретимся завтра утром. Мы договоримся обо всем сегодня вечером. Вы можете сказать об этом миссис Кросс, если пожелаете. Если же Вы не скажете, я приду завтра и сам сообщу миссис Кросс, что пришел обсудить Вашу беременность.

- Черт Вас побери, мистер Доунс, - резко бросила она. - У Вас манеры быка, хотя танцуете Вы прекрасно.

– Завтра утром, – напомнил он. – И если Вам придет в голову мысль взять с собой свою тетю, хочу Вас предупредить, что я все равно буду говорить с Вами откровенно. Я так полагаю, что она не в курсе?

– Убирайтесь к черту, – ответила она.

– Так как мы танцуем, чтобы получить удовольствие, я предлагаю Вам помолчать до конца танца. Я думаю, что нам больше нечего сказать друг другу до завтра, - заметил он.

- Как же ваши подчиненные должно быть ненавидят Вас, - ответила она. - Но я не одна из них, мистер Доунс. Я не подчиняюсь Вам. И я не поддамся Вашему шантажу.

– Правда? – Поинтересовался он. – Так Вы скажете миссис Кросс правду и прикажете вашему слуге отказать мне от дома завтра утром? Я думаю, что мне понравится помериться с ним силами.

– Черт вас побери, – сказала она снова.