Так или иначе, но оставаться наедине с Хостиком мне с некоторых пор было тягостно; сославшись на усталость, я ушел к себе в комнату и лег.

    Перед глазами сразу же замелькали лица с парадной мозаики. Отроки-наследники золотой короны смотрели печальными глазами ручных обезьянок; я искал лицо отца - но видел лишь место, где оно только что было. Я звал…

    А потом проснулся в холодном поту.

    Я вспомнил, где я видел лицо нынешнего князя.

    В видении, наведенном Шакалом. На столе в мертвецкой; голова князя лежала отдельно от тела, но глаза жили.

    "Пойдешь ко мне на перстень?"

    Сгинь, наваждение!

    Сгинь!

    Далеко за полночь в дверь застучали. Я не спал - лежал в постели, закинув руки за голову, и смотрел в темный потолок. На столе еле теплился огонек лампы.

    Робкий стук сменился настойчивым.

    -  Кто там? - крикнул я хрипло. Сейчас мне менее обычного хотелось чьего-либо общества.

    -  Господин, откройте, пожалуйста…

    Где-то хлопнула дверь. Рявкнул раздраженный голос; мне показалось, что я узнаю белобрысого крепыша, того, который не сомневался, что задание князя связано с магией.

    Я поднялся. Считая пятками холодные половицы, подошел к двери и отодвинул засов.

    В полутемном коридоре было людно. Некрасивая молодая женщина с круглыми, как черные блюдца, испуганными глазами прижимала к груди ребенка, а за юбку ее цеплялись еще как минимум двое:

    -  Господин… Нам… хоть бы под стеночкой… переночевать… дождь… перепеленать…

    -  Где управляющий? - рявкнули из комнаты справа. - Где хозяин гостиницы? Где эти дармоеды?! Они узнают, что почем, я буду жаловаться лично князю!

    Кто-то из Непобедимых?

    -  Гоните ее, - добродушно посоветовали из комнаты слева. В дверях ее стоял один из соискателей, высокий и плечистый мужчина с длинными, до лопаток, волосами. - Гоните бродяжку. Кто знает, как она сюда пробралась - а вся гостиница уже гудит, что твой улей.

    Я посмотрел ему в лицо. Заговоренный? Или Убийца дракона?

    Откуда-то снизу, из-под лестницы, выскочил встрепанный управляющий. Его сопровождали трое исключительно раздраженных героев, двое просто бранились, а третий молча пихал провинившегося под ребра, отчего управляющий икал и дергался:

    -  Господа! Сейчас, господа, сию минуту непорядок будет устранен!

    -  Закрыть этот клоповник, - зловеще проговорили в конце коридора. - Закрыть и сжечь вместе с барахлом… чтобы среди ночи в комнаты к благородным господам ломилась назойливая баба?!

    Глаза возмутительницы спокойствия - а ведь это она стояла сейчас передо мной - округлились еще больше. Она прижала к себе младенца так, что он пискнул, а двое - или все-таки трое? - оборвышей, цеплявшихся за юбку, заревели в голос, кто-то из разбуженных героев желчно засмеялся, кто-то грохнул дверью, кто-то выругался достаточно грязно - я только под горячую руку, в поединке, умею так ругаться.

    Управляющий, подгоняемый толчками и пинками разъяренных постояльцев, наконец-то добрался до нас. Лицо его в полумраке коридора казалось темно-серым.

    -  Ах ты, сучка! Ах ты…

    Я перехватил его занесенную руку.