-  Ах ты, сучка! Ах ты…

    Я перехватил его занесенную руку. Не хватало еще, чтобы в моем присутствии били женщину.

    Дети завопили громче, хотя это, казалось, было уже невозможно.

    -  Го… сподин…

    Управляющий задохнулся; вероятно, я слишком сильно сдавил его руку. Не повезло бедняге - еще поймает, чего доброго, сердечный приступ!

    -  А вы…

    Трое раздраженных героев - нет, уже шестеро - смотрели теперь не на бродяжку, а на меня.

    -  Спокойствие, - я обезоруживающе улыбнулся и выпустил руку управляющего. Бедняга на четвереньках отполз в сторону.

    -  Пошла вон, - холодно сказал бродяжке седьмой соискатель, тот самый плечистый и длинноволосый, мой сосед. Женщина затравленно оглянулась, бочком-бочком, увлекая за собой оборвышей, отступила к лестнице…

    -  Погоди, - весело сказали из толпы постояльцев. - Дождь на улице, куда ты с малыми пойдешь?

    Стало тихо. Даже сопение геройских приспешников, мало-помалу повыползавших из нижних, не столь привилегированных комнат, на короткое время прервалось, Даже орущие дети притихли, и стало слышно, как барабанят по крыше и по стеклу крупные дождевые капли…

    Я хмыкнул. "Господи-ин… под стеночкой…"

    -  Ладно, заходи, - я ногой распахнул дверь комнаты за своей спиной.

    Бродяжка хлопнула черными круглыми глазами. Герои, чей сон был нарушен наглым и невозможным образом, зароптали.

    -  Мой номер, кого хочу, того зову, - сообщил я возмущенным конкурентам.

    Никто не стал комментировать мои слова. Кто-то в задних рядах пробормотал что-то насчет вшей, кто-то велел слуге немедленно паковать вещи, кто-то пригрозил управляющему, что съедет завтра… И все. В коридоре остались я, бродяжка со своими оборвышами, скулящий в углу управляющий - да еще один мой конкурент, лысоватый, несмотря на молодость, скуластый парень. Тот самый, что крикнул "Погоди…". Мы обменялись взглядами. Не так, чтобы очень дружескими, но понимающими, по крайней мере.

    Оборвышей у юбки оказалось-таки не два, а три. Они мирно просопели до рассвета - а когда на рассвете я уснул наконец, бесшумно убрались вместе с мамашей, не сказав ни "здрасьте", ни "до свидания", ни, разумеется, "спасибо".

    Утром горничная, морщась, собрала грязные простыни в углу. А еще через полчаса я напрочь забыл о ночном происшествии - и не вспомнил бы о нем, если бы не желчные, со следами недосыпа лица конкурентов-соискателей.

    После завтрака посыльный принес мне личное приглашение от князя. Мне велено было явиться для испытания - но не во дворец, а по адресу, который прилагался. Причем подельщиков предписано было с собою не брать.

    Я прогнал воспоминание об отрубленной голове на окровавленных досках. Велел подельщикам ждать неотлучно - и пошел туда, куда меня звали.

    * * *

    Дом стоял на окраине, и был он городским приютом. Во всяком случае, так сообщала вывеска на воротах.

    -  Сюда, пожалуйста.

    От персонала исходил запах нового сукна. Вероятно, события здесь ждали и готовились, покрасили, побелили, вымыли, приоделись…

    Сам князь встретил меня в комнатушке управляющего. Склоняясь в приветствии, я пытался не смотреть на его лицо, однако есть приличия, а есть элементарная вежливость; я не выдержал и взглянул властителю в глаза.