-  Незачем мне…

    У костра балагурил к'Рамоль - ему пришлись по нраву свежие саламандричьи окорочка. Как там говорила Селе - "голод утоляет на сутки, сил прибавляет, ну и мужское естество взбадривает, конечно…"

    Приятного аппетита, дружочек Рам.

    Только не объешься.

    Росистым утром мы растолкали сонного паромщика и перебрались через медленную, в ошметках тумана реку. Левый берег ее был полной противоположностью правому - суровые каменистые холмы, никаких лесов, чахлые деревца жались друг к другу, будто солдаты отступающей армии, отбившиеся от своих и окруженные врагами.

    -  Рубеж близко, - сказала Селе, ни к кому конкретно не обращаясь.

    Никто и не ответил.

    На нашем пути лежал длинный овраг с крутыми склонами, живописный, разукрашенный всеми видами степной флоры, прямо-таки звенящий полчищами цикад. Войдя в овраг, мы уподобились бы потоку в жестком русле или колесу в глубокой колее - только вперед либо назад, и ни шагу в сторону. Дорога же по кромке оврага осыпалась, и путник, отправившийся поверху, так и так оказался бы внизу - но со сломанной шеей.

    -  Поехали, - я свернул в овраг. Сале помрачнела лицом, но ничего не сказала. Хостик и к'Рамоль привычно пристроились сзади.

    Очень долго ничего не происходило. Над нашими головами лаковой полоской лежало полуденное небо, каменистые склоны уходили круто вверх - овраг боролся за право называться ущельем. Над порослями диких цветов вились бабочки всех семейств, всех отрядов, я в жизни не поверил бы, что такое возможно. Прежний-я, различавший оттенки цветов, умер бы на месте от восторга, прыгнул бы в траву с сачком наперевес, кинулся, не боясь расцарапать голые ноги…

    Спина моя ссутулилась под грузом боевого железа.

    О чем я сожалею?! О каком-то сопляке… Эдак любой взрослый может лицемерно вздыхать о ребенке, которым был когда-то - пацан-де и чище был, и светлее челом, и талантливее, и благороднее… Да, Шакал?!

    Нет, - ответил тот, кого я по привычке звал Шакалом. - Ты - всего лишь железный болван с навыками рукопашного боя. А тот, в коротких штанишках - тот был подарком этому миру, чудом, такие, как он, не в каждом поколении рождаются, и если бы тот бедный мальчик дожил до совершеннолетия - кто знает, каким был бы сегодня этот мир…

    -  Он все равно не дожил бы, - пробормотал я вслух.

    Да, - сказал Шакал, - но ведь как неприятно быть живой могилой!

    -  Стой! - звонко крикнула Сале и натянула поводья, и почти одновременно вскинул руку Хостик.

    Тишина - если можно назвать тишиной исступленный хор цикад. Змеиное тело, струящееся в траве, спешащее уйти подальше с нашей дороги…

    -  Что, Сале?

    Женщина напряженно смотрела вперед, туда, куда уводила едва заметная среди камней дорога.

    -  Хоста, ты что-то чуешь?

    -  За поворотом, - сказала женщина очень спокойно, и спокойствие было искусственным. - Штук двадцать… засада.

    Хостик невозмутимо вытащил стилет. Я вздохнул сквозь зубы:

    -  Рутина… рутина, Сале. Не беспокойся.

    В следующую секунду те, кто нас поджидал, вышли из-за поворота.

    Да, Рубеж близко. Никогда прежде мне не приходилось видеть таких тварей, даже в сравнении с карликовыми крунгами они представлялись экзотикой.

    Больше всего они походили на железных ежей, вставших на задние лапы.