Раздражать похитителей опасно, им недолго замочить нудного заложника. Лучще изобразить понимание и прощение.

– Бывает, – неохотно согласился Тарас, – все бывает… Вот только кто мне вернет фургон с товаром? – все же не удержался он от жалобы. – Куда мне без товара? Разве только в подземный переход псалмы распевать?

В ожесточившемся сердце Ганса колыхнулось невольное сожаление. Действительно, для чего нужно было похищать связника, пытать его? Не лучше ли было подсадить рядом парочку пехотинцев и проследить – с кем Бульба встречается, о чем базарит? Точно так, как они с Ахметом собираются сделать сейчас. С опозданием. Ибо непонятный горбоносый мужик давно бы уже сидел на крепком крючке.

– Товар приказал вернуть. Понимаю, без него – могила. Торгуй, дорогой кореш, живи… Правда, не колбасами ветчиной, придется тебе, кунак, заняться разной мелочевкой: кремы, притирания, духи, белье, бабские затычки… Уверен, справишься…

Все ясно. Будто сдернули завесу. Все равно – кранты. Или от длинных рук Монаха, или от пастухов, которых подсадит Ганс. Выход один – исхитриться бежать. Прямо с рынка. Пленник разочарованно вздохнул. Попробуй сбежать на загипсованных ногах, если даже до туалета он с трудом добирается?

– … торговлю откроешь не на Кировском и не на Люберецком, где тебя знают – на Сокольническом. И вот еще что, дорогой кунак, не вздумай бежать, – Ганс будто подслушал потаеннные мысли «друга». – Поймаем – лишишься головы… Понимаю твое состояние, – кивнул он на перевязанные руки и загипсованные ноги. Горестно вздохнул. – Дам тебе дружан, парочку пехотинцев. Они будут торговать, ты – рядышком пить пиво, балдеть с телками… Вах, настоящий предприниматель!… Соседям скажешь: попал в аварию, столкнулся на своей иномарке с грузовиком. Вот и пострадал. Спасибо, дескать, докторам – вытащили из могилы… Скажешь?

– Скажу, – угрюмо пообещал Бульба, поочередно дернув за правый и левый ус. Будто проверил их сохранность. – Так и сделаю.

– Долго проживешь, кунак! – восхитился достигнутым согласием палач. – Детишкам, внукам расскажешь обо мне: какой добрый приятель, да!

Ганс любил многословие. По его мнению, молчун – опасный человек, кто знает, какие замыслы таятся в его непросвечиваемой башке? Другое дело

– говорун, весь на виду, не держит камня за пазухой, не планирует зла собеседнику.

Согласно этой квалификации Бульба относится к опасным. В другой ситуации его нужно было замочить. Но приходится рисковать. Поимка посланца киллера важней жизни хохла.

– Только очень прошу тебя, кореш, будь послушным. Ради Аллаха, не рискуй жизнью. Второго знакомства с моими шестерками тебе не выдержать… Обещаешь?

Тарас ограничился кивком – говорить не было сил. Присутствующий при «дружеской» беседе Ахмет успел подхватить падающее тело.

– Как думаешь, кунак, не подохнет на рынке? – спросил Ганс, потирая ноющий затылок. Снова поднялось давление, нужно бы полежать, попить лекарства, но бизнес – превыше всего. – Скажи, не подохнет? – с надеждой повторил он.

Ахмет закончил медицинский институт, два года проучился на юрфаке, ему и карты в руки. Он поднял веко лежащего навзничь связника, вгляделся, пощупал пульс.

– Ништяк, выдюжит, мужик здоровый. Еще три дня поколем, подкормим витаминами – будет, как новенький.

– Аллах поможет. Постарайся, кунак, очень уж хочется побазарить с горбоносым фрайером…

Через три дня рядом с двумя палатками, расположенными на окраине сокольничесого рынка в кресле восседает толстый мужик с вислыми усами, забинтованными руками и неподвижными ногами.