Киллер говорил медленно. Будто забивал в сознание подруги гвозди. На этот раз не играл. Мысль о переезде, на «запасную базу» возникла у него недавно. Костомаровский особняк сделался слишком уж горячим местом, до боли припекает.

Любовь Нестеровна все еще не пришла в нормальное состояние. Но розовый туман посерел, по нему поплыли черные облачка. Она рывком поднялась на локте, простыня спала, обнажив вялые груди. Нависла над лежащим на спине любовником.

– У тебя нет крыши, блин, зато у меня она есть! Прикроет нас обоих. Так… Завтра же поговорю с Федором, он все организует. Не зря же отстегиваю ему солидные бабки…

– И все же, пока твой Федька развернется мне лучше пожить в загородном коттедже, – упрямился киллер. – Так будет надежней. Захочешь повидать – приедешь. Успокойся, не больше недели. Чувствую, мне тоже больше не выдержать, – максимально грустно закончил он.

В современной России не приходится надеяться на милицию и прокуратуру – недолго потерять голову. Зато защита от бандитов с помощью других, оплачиваемых, бандитов – верная надежда остаться в живых. Вдруг неизвестный ему Федор, действительно, все организует? Желательно поскорей. Если Ахмет не полный идиот – он постарается убрать горбоносого. Понимает: трое уже отчитываются на небесах, он – на очереди.

– Только скажи, блин, кто тебя пасет? – мертвой хваткой вцепмлась Костомарова. – Федор спросит…

– Скорей всего – парни из окружения покойного Ганса. И все же Федор Федором, а мне придется пожить в Подмосковье…

– Счаз з! Крыша надежная, в особняк никто не проберется, телохранители не дадут. Федор укрепит. Стоит ли тебе мучиться, блин, в гостях?

– Береженного и Бог бережет – слышала такую присказку? Лучше неделю неудобств, нежели вечность на кладбище!…

Любовница неохотно согласилась. С некоторыми замечаниями. Во первых, не больше недели. Во вторых, она получает право навещать Сереженьку не реже, чем через день. В третьих, он клятвенно обещает ей во время отсутствия Филимона не приманивать к себе в постель костлявую Неонилу. В четвертых… в пятых…

– Я не любитель древних мощей, – коротко ответил он. – Предпочитаю свежатинку.

Позабыв, что они с Неонилой – ровесницы, Костомарова захихикала. Подумала и опасливо проговорила.

– Лично мне, блин, довелось повидать мужиков старьевщиков. Однажды, один и ко мне попытался подкатился…

Господи, до чего же разболтаны у женщин язычки! Получается, что она тоже – предмет вожделения «старьевщиков»? Болтушка испытующе поглядела на Собкова – не заметил ли он ее ошибки, не взял ли на вооружение?

Он лежал с непроницаемым лицом, серьезный, даже хмурый. Про себя насмешливо улыбался. Что и говорить, докатился российский терминатор! Мало того, что зарабатывает себе укрытие использованием известного мужского места, так еще связался со стареющей женщиной.

Ничего страшного, издержки производства. Зато под прикрытием Костомаровой можно спокойно спать, раз"езжать на обещанном престижном лимузине, тратиться, не проверяя сколько осталось в бумажнике денег…

Киллер придирчиво разглядывал в зеркале свое лицо. Чертов лекарь, не мог придумать что нибудь другое, прилепил пациенту горбатый нос, азиатские моргалы, прижатые к черепу уши, снова и снова негодовал он. Так и лезут в глаза запоминающиеся приметы, так и фотографируются. Предположим, узкие моргалы можно спрятать под очками, уши – под длинными волосами, а как спрятать нос? Не напялишь же на него шутовский набалдашник?

В дверь постучали. Вежливо, но настойчиво.